Крестный отец

— Пару слов, — согласился дон Томмазино. Оказывается, это он сидел рядом на стуле, теперь Майкл вполне признал его.

— Майкл, Майкл, ты меня слышишь? — спросил дон Томмазино. — Ты в состоянии понять мои слова?

Язык отказывался повиноваться Майклу. Единственное, что он смог, — это приподнять и вновь опустить руку, подавая знак. Дон Томмазино понял его и продолжал:

— Ты знаешь, кто выводил машину из гаража? Это был Фабрицио, да?

На застывшем неподвижном лице Майкла возникла зловещая ледяная улыбка, о которой он сам не подозревал, но которая произвела впечатление на дона Томмазино и на доктора. Они переглянулись. Пожалуй, с Майклом можно было говорить начистоту.

— Фабрицио мы не смогли найти, — сказал дон Томмазино. — Ты пролежал без памяти целую неделю, слышишь, Майкл, и все считают, что тебя нет в живых. Опасность миновала. Тебя больше не будут выслеживать. Оказывается, мои неприятности с «новой мафией» в Палермо были связаны с тобой. С самого начала им был нужен ты, а не я, меня только отвлекали, чтобы организовать покушение, когда мы утратим бдительность. Я сообщил обо всем твоему отцу, дон Корлеоне дал мне распоряжения относительно тебя. Ты скоро возвратишься домой, теперь уже недолго осталось, а пока спрячешься в горах, у меня есть домик, до которого никто не дотянется. Да им и на ум не придет. Как только прошел слух о твоей гибели, эти подонки из Палермо предложили мне мировую. Ты понимаешь, Майкл? Они просто отвлекали внимание, а тем временем готовили убийство. Запомни это. А в остальном положись на меня. Ни о чем не думай. Набирайся сил, они тебе еще понадобятся.

Майкл все понял и все вспомнил. Аполлонии нет в живых. У них не будет ребенка. Кало тоже погиб. Он с трудом выговорил:

— Фабрицио… Пусть найдут — скажите пастухам, за Фабрицио я отдам лучшую землю в Сицилии.

Оба старых мафиози опять переглянулись.

— Найдется, — утешил доктор Тазио, подходя опять ближе к кровати и беря Майкла за руку, чтобы сосчитать пульс. — Ты теперь вдовец, дружище, — сказал он поощрительно, словно это тоже могло утешить, и пояснил: — У нас, на Сицилии, все больше вдовы. А вдовцы — редкость.

Майкл сделал знак дону Томмазино, чтобы тот наклонился поближе.

— Сообщите отцу, что я хочу вернуться домой — сказал он. — Передайте ему, что я хочу выполнить сыновний долг.

Однако болезнь еще на месяц отодвинула отъезд. А когда Майкл поправился, понадобилось еще немало времени, чтобы оформить необходимые документы, продумать все моменты на всем протяжении длинного пути за океан, чтобы обеспечить полную гарантию безопасности. Ему предстояло лететь на самолете из Палермо в Рим, а из Рима — в Нью-Йорк.

А след Фабрицио, хотя его искали со всем усердием, так и не отыскался.

ЧАСТЬ VII

ГЛАВА 25

После окончания университета Кей Адамс стала преподавать в начальной школе своего родного городка. Поначалу она регулярно звонила матери Майкла, спрашивая, нет ли вестей от него, но синьора Корлеоне, хоть и разговаривала с ней неизменно приветливо, была непреклонна: «Не надо думать о Майкле, Кей. Ты хорошая девочка, найди себе хорошего мужа». Кей даже не могла обижаться на старую итальянку, она понимала, что мать Майкла говорит так, искренне желая ей всяческого добра.

Как-то на каникулы она собралась съездить в Нью-Йорк за покупками. Хотелось купить себе новое нарядное платье, отвлечься от школы, повидать кого-нибудь из однокашников.

Она выехала пораньше и часам к трем была уже в своей гостинице. Гостиничный номер сейчас же напомнил все другие номера, где они останавливались с Майклом. Тоска больно сжала сердце. После утомительной дороги магазины с их суетой совсем не казались такими уж привлекательными. Но и сидеть одной в четырех гостиничных стенах было невыносимо. Все напоминало ей о тех временах, когда Майкл был рядом, и, поддавшись минутному порыву, она набрала хорошо знакомый номер.

Голос миссис Корлеоне с резким итальянским акцентом спросил, кого надо. Кей, уже пожалевшая о своем порыве, неловко залепетала, смущаясь:

— Это Кей Адамс, миссис Корлеоне. Может быть, вы не забыли меня? Я хотела спросить, известно ли что-нибудь о Майкле? Как он сейчас?

Некоторое время мать Майкла молчала. Потом сказала отчетливо:

— Майкл дома. Разве ты не знаешь об этом? Он не сообщил тебе?

Кей почувствовала, что сердце ее оборвалось и теперь истекает болью. Глотая слезы обиды и унижения, она все-таки решилась задать еще один вопрос:

— А когда он вернулся?

— Полгода назад.

— Полгода? — переспросила она чужим голосом. — Вот как, значит. Все ясно.

Действительно, теперь все было ясно — она ничего не значит для Майкла. Он не соизволил попрощаться с нею, не подал ни одной весточки за все время, не сообщил, что давно вернулся. А она-то, дура, переживала. Ей стало стыдно, что мать Майкла понимает, как она безразлична ее сыну. Хорошо хоть то, что по телефону не разглядеть, как пылают ее щеки. Вместе со стыдом в ней постепенно разгоралась обида. Неужели Майкл не понимает, что ей не все равно, как сложилась его судьба, пусть даже он раздумал жениться на ней?