Крестный отец

Поселившись в доме на Лонг-Бич, Кей легко и быстро сошлась со старшими Корлеоне, чем очень удивила Майкла. Да и вообще она приняла здешний быт на редкость спокойно, будто всю жизнь провела в среде итальянских выходцев, и даже забеременела почти сразу, как добропорядочная сицилийка. То, что первым ребенком оказался сын, еще больше укрепило позиции Кей в доме Корлеоне и в глазах родителей Майкла. Сейчас она ждала уже второго малыша. Но это не мешало ей самой приезжать в аэропорт — в сопровождении охранника, разумеется. Она всегда старалась приблизить час их встречи, хоть ненадолго, потому что чувствовала себя счастливой лишь когда Майкл был рядом. Сам он тоже всегда заранее предвкушал радость встречи с женой и с домом. Но сегодня Майклу очень хотелось бы оттянуть миг прилета. Потому что, вернувшись домой, он сразу должен был принять на себя всю державу Корлеоне, приступить к исполнению обязанностей, которым обучался все три года, взяться за дело, которое терпеливо дожидалось его уже три долгих года. Словом, он вступал в новый этап своей жизни, и последний шаг перед этим давался ему с трудом.

Он знал, что сейчас в доме на Лонг-Бич его уже ждут и дон, и капитаны. Теперь они все подчиняются только его приказам, от его решений будет зависеть благополучие Семьи, а зачастую и судьбы подданных, вверивших себя в его руки. Час действительно пробил.

По утрам, когда Кей Адамс просыпалась, чтобы покормить ребенка, она нередко видела из окна ванной, как свекровь, мама Корлеоне, садится в автомобиль и отбывает куда-то. Обычно ее сопровождал кто-нибудь из телохранителей. Возвращалась синьора только час спустя, а назавтра все повторялось опять.

Потом Кей узнала, что жена дона обязательно посещает каждое утро церковь.

На обратном пути она нередко заходила к Кей выпить чашечку кофе и полюбоваться малышом. Иногда мама Корлеоне заговаривала с Кей о религии и даже спрашивала, не собирается ли она принять католичество, хотя прекрасно знала, что сын Майкла крещен по протестанскому обряду. Кей обычно отшучивалась, но однажды, выбрав удобный момент, спросила, обязательно ли всем католикам ежедневно являться к утренней службе.

— Совсем не обязательно, — поспешно ответила мама Корлеоне, словно опасаясь, что иначе Кей может отвернуться от католичества. — Совсем нет, деточка. Некоторые католики только и бывают в соборе, что на Пасху да на Рождество, Тут никто ничего не указывает, каждый по сердцу поступает. Когда сердце подскажет, тогда и идешь.

— А почему же вы ходите каждое утро? — не удержалась от вопроса Кей. И свекровь ответила ей спокойным и ровным голосом, как об обыденном:

— Я молюсь за мужа. Не хочу, чтобы его душа попала туда, — мама Корлеоне ткнула указательным пальцем вниз, в направлении пола, подразумевая, конечно, ад. — Каждое утро я прошу у Господа, чтобы мой муж попал на небо, когда придет его час, — и она воздела руку вверх.

Трудно баю понять по ее интонации, всерьез она отвечает или шутит, во всяком случае должного почтения к великому дону в словах его супруги не прозвучало. Вроде бы ее молитвы и желания не совпадали с устремлениями мужа и собиралась она добиться его вознесения в небеса вопреки его воле.

— Как самочувствие дона? — вежливо спросила Кей.

Мама Корлеоне ответила с иронией:

— Он совсем сдал с тех пор, как в него стреляли. Переложил на Майки все свои дела, а сам, как придурок, возится в огороде, сажает перцы и томаты, словно опять стал крестьянином. Впрочем, все мужчины похожи на детей.

Позднее к Кей заходила Конни Корлеоне с двумя своими детьми. Невестка нравилась Кей за неиссякаемую доброту и легкий нрав. Она по-настоящему любила Майкла, но, кажется, в последнее время стала относиться к нему с некоторым страхом.

Как-то Конни спросила Кей, как, по ее мнению, Майкл воспринимает Карло, хорошо или только притворяется? Раньше Карло не умел приладиться к Семье Корлеоне, но за последнее время он очень переменился. Он совсем другой человек И свою работу в профсоюзе выполняет добросовестно и трудится с полной отдачей. «Карло любит Майкла, — утверждала Конни, — Майкла любят все, как раньше любили дона. Хорошо, что именно Майкл теперь возглавит Семью и станет наследником дона».

То, как Конни переживает, когда разговаривает о муже, Кей замечала еще раньше. Казалось, она с какой-то болезненной остротой все время ждет добрых слов в адрес Карло. А когда заходила речь об отношениях Майкла и Рицци, в глазах у Конни застывало выражение тихого ужаса. У нее просто падало сердце от мысли, что Майкл недолюбливает ее супруга. Она то и дело касалась больной темы, бередя собственную рану.

Вечером Кей заговорила об этом с Майклом. Она тоже успела заметить, что в доме не принято говорить о Карло Рицци. Во всяком случае, в ее присутствии имя мужа Конни практически не упоминалось, будто его вовсе не существовало. Никто и никогда не вспоминал и о Санни. Почему? Конни вся прямо задергалась, когда Кей спросила ее напрямую о старшем брате.