Крестный отец

Гатто прислонился спиной к двери черного «седана-шевроле», стоящего у обочины. На заднем сиденье, почти невидимые в темноте, помещались двое дюжих ребят. Паоло предупредил:

— Сейчас выйдут. Берите сразу.

Его все еще тревожила неподготовленность, поспешность задания. У них имелись только моментальные полицейские снимки, выданные Клеменцей, и координаты заведения, где оба юнца торчали безвылазно, выпивая и привязываясь к девицам. Клеменца выдал и соответствующие инструкции: не доводить до крайностей.

Паоло подобрал из своих ребят парочку поздоровей, обрисовал им задачу. Главное, не бить по голове, чтобы избежать роковой случайности, в остальном же на собственное усмотрение. Но с одним условием. «Если эти сосунки выберутся из больницы раньше, чем через месяц, вам, ребята, придется вернуться на свои грузовики», — предупредил Гатто. Такая перспектива не показалась парням особенно привлекательной.

Они выбрались из машины. Оба имели профессиональный боксерский опыт, но выше маленьких спортклубов не поднялись и только подрабатывали время от времени на Санни Корлеоне, чем поддерживали приличное существование. Оба рады были на деле выразить благодарность.

Джерри Вагнер и Кэвин Мунан уже довольно сильно накачались, самолюбие их отказ девиц задел за живое. Поэтому они немедленно ощетинились, услышав реплику Паоло Гатто, которую он бросил им прямо в лицо, как перчатку:

— Этим казановам даже шлюхи крутят динамо.

Паоло Гатто выглядел подходящим объектом, чтобы сорвать зло: щуплый, как хорек, тщедушный, да еще и сам набивается. Юнцы с радостью и остервенением ринулись на него, и в тот же миг были схвачены за руки сзади. Паоло ловко и умело надел на правую руку сделанный по специальному заказу кастет с шипами. Кастетом он орудовал мастерски, не зря же еженедельно тренировался в спортзале, отрабатывая удары. Коротко взмахнув рукой, он размозжил переносицу Вагнеру, тот покачнулся, но крепкие руки сзади удержали подопечного на ногах. Паоло опять точно выбросил руку, нацелив удар в пах Вагнеру. Теперь уж он свалился безжизненный, как мешок.

Все это заняло не больше пяти-шести секунд. Теперь настал черед Кэвина Мунана, тем более, что тот пытался поднять крик и пришлось, удерживая его одной рукой, второй придавить малость горло. Им занялись оба несостоявшихся боксера, в то время как Паоло Гатто уже вскочил в автомобиль и нажал на стартер. Мунана били смертным боем и делали это так старательно, будто в запасе имелась уйма времени. Удары сыпались не беспорядочно, а ритмично и тщательно, и по их звукам Паоло мог судить, что из Мунана делают отбивную котлету. Гатто в какой-то момент увидел лицо Мунана и не узнал его.

Наконец, оставив Мунана на тротуаре, ребята переключили усилия на зашевелившегося было Вагнера. Тот сделал попытку подняться и позвать на помощь. На его слабый крик кто-то выглянул из бара. Надо было поторапливаться. Вагнера сшибли с ног на колени, завернули руку за спину, и один из истязателей пнул ногой, как в мяч, в его позвоночник. Раздался громкий хруст, и жуткий вопль разбудил ночную тишину. В домах стали зажигаться огни, распахиваться окна. Двое действовали теперь очень быстро. Один держал голову парня, приподняв его от земли, другой бил умелым боксерским кулаком по неподвижной мишени.

Несколько человек выкатилось из бара, но никто не приближался и не делал попыток остановить избиение.

— Стоп! Рвем отсюда, — скомандовал Паоло Гатто.

Оба его помощника мгновенно вскочили в машину, и она исчезла в темноте улиц. Кто-нибудь, наверное, сможет описать полиции автомобиль или даже запомнит номер, но значения это не имело. Табличка с номером была краденая, сам номер — калифорнийский, а черных «седанов-шевроле» в Нью-Йорке не менее ста тысяч.

ГЛАВА 2

Утром в четверг Том Хейген был в своей адвокатской конторе. Предстояло привести в порядок материалы, необходимые для встречи с Солоццо в пятницу. Он считал эту встречу настолько значительной, что попросил дона уделить ему целый вечер на предварительное обсуждение предложения Виргилия Солоццо семейному клану Корлеоне. Следовало достичь ясности во всех деталях, включая незначительные.

Надо сказать, что дон ничуть не удивился, когда Хейген, возвратившись из Калифорнии, доложил о безуспешном окончании переговоров. Он только попросил Тома рассказать все очень подробно и брезгливо поморщился, услышав про юную красотку и ее хищную мамашу. «Позорники», — проворчал дон, что означало в его устах крайнюю степень неодобрения.

Выслушав все, дон спросил только:

— Он настоящий мужик?