Крестный отец

– Солоццо называют Турком, – поспешил вернуться к сути Хейген. – Причины две. Во‑первых, он долго прожил в Турции; у него, вероятно, там жена и дети. Во‑вторых, он очень ловко обращается с ножом – или обращался по молодости. В бизнесе, впрочем, ведет себя разумно, не зарывается. Серьезный человек, на поводу ни у кого не идет. Есть судимости, отбыл два срока – в Италии и в Штатах. Властям известно, что он занимается наркотиками. Для нас это плюс. Раз все знают про его дела, значит, рассчитывать на свидетельский иммунитет он не сможет. Также у него жена и трое детей в Америке, он примерный семьянин. Подельников не сдаст, если будет уверен, что его семья не останется без средств на существование.

– Что скажешь, Сантино? – спросил дон, затягиваясь сигарой.

Хейген знал, что ответит Санни. Тот страдал под пятой у дона; ему хотелось иметь свой бизнес, причем крупный. Например, такой.

Санни приложился к бокалу со скотчем и произнес:

– В белом порошке много денег. Опасно, конечно… Можно загреметь лет на двадцать. Думаю, разумно было бы обеспечить деньги и протекцию, а в продажи не лезть.

Хейген посмотрел на Санни с одобрением. Все сделал как надо: озвучил очевидное, не придерешься.

Дон выдохнул дым.

– А ты сам, Том, как думаешь?

Хейген приготовился отвечать прямо. Он давно понял, что дон не примет предложение Солоццо. Вот только консильери не покидало ощущение, что сейчас тот редкий случай, когда дон проявляет недальновидность.

– Ну же, Том, – подбодрил дон. – Даже консильери-сицилиец не всегда согласен с боссом.

Все засмеялись.

– Думаю, нужно согласиться, – сказал Хейген. – Основные доводы вам известны. Самое главное: по прибыльности наркотики намного превосходят любой другой бизнес. Если не подключимся мы, найдутся другие – например, Татталья. С полученной прибыли они смогут подмять под себя еще больше полиции и политиков. Их Семья станет сильнее и в конце концов заберет у нас все. Это как в международной политике: вооружается сосед, вооружайся и ты. Сосед развивает экономику – значит, скоро станет угрозой. Сейчас у нас игорный бизнес и профсоюзы – на данный момент самое лучшее вложение. Однако будущее, я думаю, за наркотиками. И либо мы вписываемся в это дело, либо теряем все. Не сейчас, нет, но лет через десять точно.

Дон, похоже, был впечатлен. Немного попыхтев сигарой, он тихо произнес:

– Да, это, безусловно, важно. – Он вздохнул и поднялся. – Во сколько у нас встреча с этим нечестивцем?

– Солоццо приедет в десять, – ответил Том с надеждой: может, босс все-таки согласится?

– Я хочу, чтобы вы оба присутствовали. – Вито Корлеоне потянулся и взял сына под руку. – Сантино, сегодня выспись, ты выглядишь как черт. Береги себя, молодость не вечна.

Польщенный отцовским вниманием, Санни задал вопрос, на который Хейген не решался:

– Что ты ответишь, пап?

Дон Корлеоне улыбнулся.

– Как я могу сказать, если не знаю подробностей сделки? Кроме того, мне нужно обдумать ваши доводы. Я из тех, кто принимает решения на холодную голову. – Уже у двери он обернулся и бросил Хейгену: – Кстати, у тебя записано, что Турок до войны зарабатывал на проституции? Как и Татталья сегодня… Пометь, чтобы не забыть.

Это было сказано с намерением уколоть. Том насупился: он располагал этими сведениями и умолчал о них намеренно. Во‑первых, они не имели отношения к делу, а во‑вторых, он боялся, что предрассудки повлияют на решение дона. Взгляды на мораль у главы Семьи были весьма пуританские.

* * *

Вирджилио Солоццо по прозвищу Турок оказался крепко сложенным мужчиной среднего роста со смуглым лицом. Его и впрямь можно было принять за турка: нос загнутый, как ятаган, глаза черные, взгляд жесткий. Держался он с впечатляющим достоинством.

Санни Корлеоне встретил гостя у двери и провел в кабинет, где уже ждали Хейген с доном. Том сразу отметил, что более опасного человека в жизни не встречал. Не считая Луки Брази, конечно.

Все вежливо пожали друг другу руки. «Если дон спросит, из чего у этого человека яйца, – подумал Хейген, – я отвечу: из стали». Такой внутренней силы он не видел ни в ком, даже в доне. Тот, кстати, показал себя не лучшим образом – слишком простецким, слишком провинциальным.

Солоццо сразу же перешел к делу. Он предлагает семье Корлеоне заняться наркотиками. Бизнес давно налажен. С маковых плантаций в Турции каждый год поступает определенный объем сырья. Во Франции есть надежное предприятие, перерабатывающее опиум в морфий. А на Сицилии на тайном заводе делают из опиума героин. Трафик по этим направлениям безопасен, насколько это возможно. Выход на рынок США приведет к потерям в пять процентов, ведь ФБР, как всем прекрасно известно, неподкупно. Однако барыши будут огромными, а риск – минимален.

– И зачем вам я? – вежливо поинтересовался дон. – Чем я заслужил подобную щедрость?

Лицо Солоццо оставалось бесстрастным.