Крестный отец

— Он умнее их всех, — сказал Майкл. — И он сделал то, что считал самым умным. Он подставляет меня под удар Барзини, а потом наследует управление семейством Корлеоне. Согласно его расчетам, я победить не могу. — Майкл пожал плечами. — Положение кажется безвыходным. Но мой отец был единственным человеком, который понимал, что связи и политическая сила стоят десяти отрядов. Кажется, большая часть политической силы отца у меня в руках, но я единственный, кому это до конца известно. — Он успокаивающе улыбнулся Хагену. — Я заставлю их называть себя доном. Но что касается Тессио, я чувствую себя неважно.

— Ты согласился встретиться с Барзини? — спросил Хаген.

— Да, — ответил Майкл. — Ровно через неделю, в Бруклине. На территории Тессио, там я буду в безопасности. — Майкл снова засмеялся.

— Будь осторожен и до этого, — сказал Хаген.

Впервые в это утро в голосе Майкла прозвучали холодные нотки.

— Я не нуждаюсь в советниках и советах подобного рода, — сказал он.

На протяжении недели, предшествовавшей встрече Барзини и Корлеоне, Майкл доказал Хагену, как он может быть осторожен. Он ни разу не вышел за пределы аллеи и не допускал к себе никого в отсутствие Нери. Было только одно неприятное осложнение. Старшему сыну Конни предстояло подвергнуться конфирмации и Майкла попросили быть крестным отцом. Майкл отказался.

— Не часто прошу я тебя об одолжении, — сказала ему Кей. — Сделай это, пожалуйста, для меня. Конни так этого хочет. Карло тоже. Это для них очень важно. Пожалуйста, Майкл.

Майкл рассердился на Кей за ее настырность, и она думала, что он откажет. Поэтому она удивилась, когда он кивнул головой и сказал:

— О'кэй, но выходить с аллеи я не могу. Пусть устроят все здесь. Я за все заплачу. Если будут проблемы с церковью, этим займется Хаген.

Итак, за день до встречи с Барзини Майкл стал крестным отцом сына Конни и Карло Ричи. Он подарил мальчику очень дорогие часы с золотой цепочкой. В доме Карло была устроена вечеринка, на которую пригласили капорегимес, Хагена, Лампоне и всех обитателей аллеи, в том числе, разумеется, и вдову дона. Конни была растрогана и весь вечер целовала брата и Кей. Даже Карло Ричи расчувствовался, пожимал Майклу руку и при каждой возможности называл его, по старому обычаю родины, крестным отцом. Сам Майкл никогда до этого не был так весел, так приветлив.

— Мне кажется, Карло и Майк будут теперь настоящими друзьями, — прошептала Конни Кей. — Такое всегда сближает людей.

Кей пожала руку золовки.

— Я так рада, — сказала она.

30

Альберт Нери сидел в своей квартире в Бронксе и осторожно чистил голубое сукно старого полицейского мундира. Он снял кокарду и положил ее на стол, чтобы позже начистить до блеска. Через спинку стула был переброшен ремень с кобурой и пистолетом. Это обычное занятие странным образом радовало его. Впервые за последние два года, после ухода жены, он чувствовал себя почти счастливым.

Он женился на Рите, когда она училась в последнем классе средней школы, а он сам был начинающим полицейским. Она была стыдливой черноволосой девушкой, из консервативной итальянской семьи, которая не позволяла ей задерживаться на улице после десяти часов вечера. Нери полюбил ее за наивность, порядочность и, разумеется, красоту.

Вначале Рита была в восторге от своего мужа. Он был очень силен, и она видела, что люди боятся его. Тактичным его трудно было назвать. Если он с кем-нибудь не соглашался, он просто затыкал ему рот. У него был настоящий сицилийский темперамент и в гневе он мог нагнать на людей страху. Однако на свою жену он никогда не сердился.

За пять лет службы Нери превратился в одного из самых известных полицейских Нью-Йорк-Сити. У него были свои методы убеждения. Лютой ненавистью ненавидел он хулиганов и, завидев где-нибудь на углу ночной улицы группу молодых людей, поднимающих шум и пристающих к прохожим, он быстро и решительно наводил порядок. При этом он пользовался своей исключительной физической силой.

Однажды ночью, находясь в Сентрал-Парк-Вест, он выскочил из патрульной машины и выставил в ряд шесть хулиганов в черных шелковых пиджаках. Его напарник остался в машине: он слишком хорошо знал Нери и не хотел попасть в неприятную историю. Шестеро парней, старшему из которых не было и двадцати лет, останавливали прохожих и угрожая, требовали у них сигареты.

Нери выстроил их напротив каменной стены, отделяющей Сентрал Парк от Восьмой авеню. Были еще ранние сумерки, но Нери носил при себе свое излюбленное оружие: огромный карманный фонарь. Он никогда не вытаскивал пистолет: в этом не было нужды. Когда он сердился, лицо его принимало такое зверское выражение, что бледнели даже отпетые хулиганы.

Нери спросил первого из парней:

— Как тебя зовут?

Парень назвал ирландское имя.

— Убирайся с этой улицы, — зарычал на него Нери. — Если увижу тебя еще раз, будешь распят.

Он замахнулся фонарем, и парень испарился. Ту же процедуру он проделал со следующими двумя парнями. Он позволил им безнаказанно убраться. Но четвертый парень назвал итальянское имя. Нери посмотрел на него и задал лишний вопрос:

— Ты итальянец?