Крестный отец Катманду

В управлении я выяснил, где держат личные вещи Сузуки, зашел в хранилище и подписал формуляр. Пришлось подождать, пока женщина принесет мне необычно длинный металлический ящик. Правила требовали, чтобы я надел пластиковые перчатки. Так я и поступил и достал лежащий в углу ящика тяжелый предмет. Инструмент был намного меньше, чем я ожидал, меньше тех дисковых пил, которыми пользуются хирурги, но, как я решил, такой же мощный, если не мощнее. Диск был достаточной величины, чтобы прорезать человеческую кость на глубину четверть дюйма. Это был инструмент ювелира — режущая кромка диска усилена промышленными алмазами. А еще диск был запачкан кровью. Среди вещей нашелся и другой диск — DVD, черный, без каких-либо надписей со стороны этикетки. Я поднес диск к свету, чтобы разглядеть выжженную на нем дату.

Следующим заинтересовавшим меня предметом был самурайский меч — вот почему ящик такой длинный. Измазанный кровью клинок покоился в пластмассовых ножнах. Я не специалист, но по дамасскому узору на лезвии и по тяжести заключил, что меч отличного качества.

Я сделал все, что мог, и, вздохнув, собрался уходить. Можно было, конечно, отдать на анализ кровь с дисковой пилы, чтобы подтвердить, что она в самом деле принадлежала Фрэнку Чарлзу, но у меня на это не оставалось времени. Завтра Тиецин отгружает нам товар. Да и какая разница? Миру достаточно знать, что в одну ночь с разницей в несколько часов в Бангкоке произошло два не связанных между собой самоубийства: умерли крохотный японский ювелир и невероятно растолстевший американский кинорежиссер. Что я могу добавить нового? Именно так хотели представить дело и Конграо, и японские торговцы драгоценными камнями. Но мне все же требовалось раскрыть убийство.

Глава 50

Завтра Тиецин отгружает нам товар. Ты заметил, фаранг, как стыдливо я обронил эту опасную фразу среди хитроумных наворотов предыдущей главы? У тебя когда-нибудь дрожали колени так, как они дрожат теперь у меня? Тебе не хотелось в таких ситуациях напиться до полного отруба? Мне хочется.

Согласно договору, Тиецин обязан предупредить нас о передаче товара за двадцать четыре часа в течение определенного временного окна — названных им суток. Я отправил ему по факсу копию аккредитива, чтобы его банкиры могли проверить подлинность документа. И он ответил мне текстовым сообщением, состоящим из одного слова — «завтра». Я не спал всю ночь, и меня уже дважды тошнило в раковину, хотя времени было только шесть часов утра.

«Мне не справиться», — говорил я лицу в зеркале. «Справишься», — отвечало лицо.

Мое сознание строило козни против меня: у меня не оставалось выбора.

«А если среди тех, кто станет употреблять наркотик, окажутся дети? — спрашивал я себя. И тут же оправдывался: — Ты берешь у Викорна деньги. Ты согласился на эту работу. Мужчина ты или нет?»

Так продолжалась война одного «я» против другого. Убежден, я мог бы превратиться в стопроцентного фаранга, но у меня был в запасе хитрый азиатский план, который ты, наверное, осудил бы за нерешительность, но я считал, что он может сработать, даже если потом Викорн захочет меня прикончить. Это уже не имело значения. Лучше умереть раньше и (относительно) невинным. Взгляни на мой послужной список: я десять лет в Королевской тайской полиции и до сих пор не совершил ни одного тяжкого преступления. Даже незначительного, насколько могу припомнить (не считаю преступлением курение травки, иногда закон ошибается). Найдется ли другой тайский полицейский, готовый поклясться на буддийском каноне, что он так же чист? К черту все это. Тара никогда не переедет жить ко мне в Бангкок, так что не надо обманываться, будто у меня есть жизнь. Что мне терять?

И еще, фаранг, можешь ли ты похвастаться скальпельной психологией мученика? Вроде такой: «Пока не поздно, я предпочитаю смерть дальнейшей деградации»? Очень мощная мантра, хотя есть риск, что рано или поздно она заведет туда, куда призывают уста.

Ты спросишь: «Почему не подумал обо всем заранее? Зачем оставил на последнюю минуту?» Ответ такой: по собственной трусости. Не хотел взглянуть правде в глаза. Мучился гамлетовским комплексом — не мог решиться. Теперь придется. Будда выразился очень ясно. Он навестил меня прошлой ночью во сне в образе детского пластмассового Будды и объяснил, как выйти из этого неприятного положения. Единственная трудность с советом от Гаутамы: он совершенно не ценит плоти. Для него нет разницы между двумя берегами — он господин обоих. А я не понимаю, от чего у меня чувство страха в кишках: от сознания совершаемого преступления или плана Будды, как его предотвратить.