Крестный путь

Последним прибыл «греческий философ», хотя, сказать по правде, как раз «греческих философов» при дворе Владимира и так достаточно питалось. Но этот ученый был специально подготовлен, и начал с пространной критики предшественников. Он разоблачил мусульман и латинян, все усложнял и усложнял терминологию, но князь и бровью не вел. Его беспокоила еврейская заноза.

— Скажи, любезный: тут жиды что-то такое говорили, что твоего бога легко укокошить обычным копьем? И будто его можно вялить на солнышке, как свиной окорок?

— Вот в том-то и фокус! Эти козлы разве не говорили тебе за что их погнали поганой метлой по всему белу свету?

— Ну, как бы за грехи отцов. Я так понимаю, с бабами левыми что-то такое — необрезанным дышлом через коромысло...

— Нет и нет! Как раз за это распятие они и пострадали!

Все сходилось. Владимир подумал, что если изловить Перуна и прибить его гвоздями к собственному деревянному изваянию, то точно лишишься баб, вина, сала. И Киева — дорогой нашей Родины!

Владимир милостиво кивнул греку. Позвал отобедать, чем Бог послал. Языческий Бог послал в тот раз совершенно особые разносолы, но во время обеда грек непрерывно излагал основы православной веры, «весь план Божественного домостроительства», так что, вкуса еды никто не запомнил.

В конце сеанса грек ударил в самую больную точку. Князю была представлена картинка, на которой Судья разделял покойный народ на две половинки. По праву руку ставил крещеных и отправлял их в рай. По леву руку нехристи конвоировались в ад. «Философ» прищурился не хуже еврея:

— А ты куда желаешь?

Он намекал, что всего-то и делов — принять формальное крещение.

Но Владимир опять призадумался: «Пожду еще немного».

«Философ» убыл с честью, как и прочие.

В принципе, ничего не произошло, выбор не состоялся. Отчитываться в Константинополе было не о чем. Разве что опять приврать. Якобы русский царь в душе уже выбрал православие, но только медлит, ждет чего-то...

Мы с вами понимаем, что князь ждал конкретного Чуда. Он ведь не хуже немытой паствы Капитана или епископа Михаила, что ж ему персонального Чуда было не показать? Но нет, не потянули! Ни иудаист хазарский, ни магометанин из Дикого Поля, ни немецкие католики, — никто не осилил даже кролика из мешка! Православный грек тоже не додумался до элементарного фокуса с дрессированными мышами...

Вообще, проблема уверения населения у нас по сей день стоит остро. Замечено: чем бессмысленней, мелочней повод для Чуда, тем вероятнее оно случается. А в самый нужный момент его нету.

Какой резон было Капитану и Михаилу так напрягаться ради кучки дикарей? А вот, пожалуйста, Христос их сподобил, отыграли свои чудеса, как учения МЧС. А сейчас, например, когда народу развелось более 6 миллиардов, и в основном это язычники поганые, атеисты, агностики гололобые; когда все вокруг горит настоящим пламенем, и нужно Чудом шарахнуть, хоть кричи, где Божья воля? Где вселенская опера и балет? Где оратории на тысячу ангельских голосов? Где мохнатые бесы, публично побиваемые крылатыми младенцами? Где стаи блудниц вавилонских, истязаемых с нашей радостью?... Впрочем, последние как раз на месте...

Нету нам Чуда настоящего. Приходится самим выдумывать то атомную бомбу, то компьютер, то межпланетную станцию. По части чудес мы давно обогнали все ангельское сословие. Сотовым телефоном, например, мы легко обратили бы святого Владимира хоть в соляной столб. Но не оказалось нашего человека из МТС в лето 986-е на княжом дворе в стольном граде Киеве...

А Владимир ждал чуда. Никак не хотел всухую креститься.

Глава 7 Драма Четырех Вер

Есть еще одна — очень приятная, хоть и неофициальная, — версия о представлении вер. По этой версии 986 год прошел при киевском дворе не в приемах религиозных посольств, а в репетициях придворного театра. Готовилась первая в русской истории драматическая постановка. Режиссером и сценаристом выступала одна из жен великого князя — бывшая греческая монахиня, вдова старшего княжеского брата Ярополка, попавшая в гарем Владимира после братоубийства. Эта утонченная византийская дама скучала у нас беспросветно и, естественно, хотела хоть что-то вернуть из своего девичьего прошлого. Таковым прошлым оказался театр. Сюжет выбрали религиозный с двойным прицелом: не просто показать всякие ужасы, но и обратить князя на путь истинный.

Спектакль состоял из четырех актов по числу наблюдаемых вер.

В первом действии по сцене кружили полуголые гурии в балетных пачках, коварные арабские медики подкрадывались к наивному герою с кровельными ножницами, мытари на киевском рынке потрошили лотки со свининой, менты крышевали подпольное производство водки.

Во втором акте католические рыцари в жестяных латах скакали по сцене на деревянных лошадках, выкрикивали молитвы на отрывистом немецком языке и выглядели очень нелепо.

В третьем действии евреи изображали переход Моисея через Суэцкий канал, неравный бой поселенцев с конницей Пилата, бегство двеннадцати колен Израилевых вприсядку. Князь весело смеялся, и следующий, четвертый акт принял совсем благосклонно.