Крестом и стволом

Впрочем, в своем искреннем возмущении произволом газетчиков Алексий был не одинок. До самого вечера прихожане пользовались малейшей возможностью посочувствовать священнику и посоветовать подать в суд, «показать им, где раки зимуют» и «насыпать перцу на хвост». И отец Василий, пытавшийся поначалу объяснить своим союзникам, что не во всем газетчики не правы, вскоре убедился, что его просто не слышат. Сознание верующего люда отказывалось принимать ту простую идею, что и пастырь их, почти святой человек, порой может ошибаться.

А вечером отцу Василию позвонил сам Медведев.

– Читали? – угрюмо поинтересовался глава района.

– Читал, – спокойно подтвердил священник.

– И что скажете?

– Это почти правда.

– Вы хоть отдаете себе отчет, что делаете?! – заорал в трубку Медведев. – Я его, понимаешь ли, от Ковалева покрываю, а он дебоширит!

– Держите себя в руках, Николай Иванович, – вежливо посоветовал священник. – Все не так трагично, – он и впрямь не видел большой беды в том, что Коробейник послал на три буквы патрульного, – в ту ночь ДПС это заслужила, по крайней мере, то, как трусливо они закрыли глаза на бандитский налет на шашлычную, забыть было сложно.

– Что значит – держите себя в руках?! – взорвался Медведев. – Вы хоть понимаете, что говорите?! Развели тут мне, понимаешь ли, оппозицию, дебоширят в пьяном виде, а я, значит, себя в руках держать должен! Завтра в район губернатор приезжает! Будет с народом встречаться! А вы мне такой подарок подкинули!

– Надо же, губернатор… – из вежливости поддакнул отец Василий. На самом деле ему было совершенно непонятно, с чего это Медведев так озабочен, как будет выглядеть православная церковь перед губернатором. Наверное, по партийной привычке.

– Да, губернатор! И вы, между прочим, тоже приглашены!

Священник вздохнул. Он терпеть не мог все эти до предела забюрократизированные «встречи губернатора с народом» – такой мертвечиной от них веяло. Но раз приглашают, придется идти.

* * *

Свидание власти и народа оказалось еще прозаичнее, чем предполагалось. Губернатор быстренько произнес пламенную речь в конференц-зале районной администрации – кое-кого ругнул, кое-кого похвалил и стремительно упылил в поездку по совхозам – своими глазами убедиться, что урожая действительно не было.

Отец Василий поднялся со стула и двинулся к выходу, остро сожалея, что вообще пришел сюда. У него и в храме дел хватало. Но у самых дверей он встретился глазами с Ковалевым и приостановился.

– Что, батюшка, снова закон нарушаем? – недоброжелательно поинтересовался Ковалев.

– Уж чья бы корова мычала… – парировал священник.

– А кому, как не мне, за вами, нарушителями, присматривать? – усмехнулся Ковалев и, сделав приглашающий знак рукой, отошел к огромному окну.

Священник хмыкнул и пошел вслед.

– А я ведь тебя посажу, поп, – недобро покачал головой Ковалев.

– Вот только своей судьбы вы этим не измените, Павел Александрович, – посмотрел ему прямо в глаза священник. – Не я вас в этот угол загнал, а вы сами…

Ковалев заиграл желваками.

– И не надо мне угрожать, – спокойно продолжил священник. – Уверяю вас, все судьбы уже прописаны там, наверху, – и ваша, и моя.

– И ты думаешь, тебя ждет что-нибудь хорошее?! – язвительно откликнулся Ковалев.

– Я не знаю точно, но скорее всего да.

– Ты что же думаешь, попик! – внезапно вышел из себя Ковалев. – Повесил дело на Дмитрия Александровича, и дело с концом?! И уже в безопасности?!

Внутри у священника все оборвалось. Тайна его московского визита в спецслужбы перестала быть тайной, и это могло означать что угодно!

– Все мы под богом ходим, – неуверенно улыбнулся он. Кто может знать, в безопасности ли он? Священник не представлял, кто мог стукануть Ковалеву, но теперь исчезновение журнала с компроматом обретало несколько иной смысл.

– Я тебя зарою, поп! – яростно прошипел священнику Ковалев. – Помяни мое слово, я тебя закопаю!

– Все в руках божьих, – проглотил слюну отец Василий, развернулся и пошел прочь.

* * *

В том, что кто-то из конторы Дмитрия Александровича продался Ковалеву или тем, кто за ним стоит, формально не было ничего удивительного – время такое. И все равно, это был серьезный удар. «Надо сообщить в Москву!» – подумал отец Василий и ускорил шаг.

Дойдя до храма, он сразу кинулся в бухгалтерию, отправил Тамару Николаевну в магазин за чаем, кефиром, ну, и чем-нибудь еще на обед и сразу сел звонить.

– Дмитрий Александрович?

– Да, это я, Михаил.

– Дмитрий Александрович, как у нас дела?

В трубке на некоторое время воцарилось молчание.

– Неважно наши дела, – наконец откликнулся Дмитрий Александрович.

– А что случилось? – постарался сохранить душевное равновесие священник.

– Ершов повесился.

Внутри у отца Василия все оборвалось. Это было уже второе самоубийство человека, причастного к делу Ковалева.

– Как повесился?! Где?!

– Я и сам не могу понять как, – печально признался Дмитрий Александрович. – Кто-то ему в камеру шнур передал.