Крестом и стволом

Священника по его просьбе отвезли в служебном «Форде» на одну из отдаленных от Москвы железнодорожных станций, и до тех пор, пока отец Василий не поднялся в вагон и не занял свое купе, а поезд не тронулся и не набрал скорость, четыре крепко сбитых бойца контролировали весь небольшой, засыпанный крупным щебнем, станционный перрон.

Он смотрел в вагонное окно и видел, как бегут мимо фонари, как возникают словно из небытия и снова пропадают звенящие, как на пожаре, переезды, как все дальше и дальше уносится прочь от него столь притягательная и опасная одновременно Первопрестольная.

Он твердо знал, что испытания еще не закончились. На то, чтобы прижать Ковалеву хвост, понадобится время. Даже опытный в таких делах Дмитрий Александрович не всесилен, и не сам он будет решать судьбу милиционера-оборотня, нет. Будет череда встреч и договоренностей, будут консультации и опасения, в конце которых решение созреет, и огромная машина МВД начнет свое медленное вращение, порой позволяя уходить от наказания самым расторопным бандитам и ломая хребты нерасторопным, пусть даже их вина и меньше. Таковы законы этой жизни, и именно поэтому таковы законы этой системы.

То, что Ольга теперь живет у родителей, а не с ним, ничуть не смущало и не пугало отца Василия. В конце концов, так надо, да и сколько можно дрожать, что вот еще один опасный судьбоносный поворот, и маленькая жизнь, набирающая силы под Олюшкиным сердцем, решит, что с нее хватит, и лучше уж не появляться на свет, чем жить в таком мире. Этого отец Василий допустить не мог, он готов был перенести что угодно, лишь бы никогда его посвященная господу жизнь не ставила перед ним таких проблем.

Он лежал и думал об Ольге, о себе, о Дмитрии Александровиче и, как ни странно, о Ковалеве. Он не желал ему зла, но искренне считал, что, пока главный милиционер не решится оставить грехи, не только его жизнь, но и будущее его бессмертной, нетленной души в серьезной опасности. Но как докричаться до Павла Александровича, священник не знал.

* * *

Дверь купе задергали, и священник проснулся.

– Откройте, транспортная милиция, – донеслось снаружи.

Отец Василий привстал и опустил защелку. Дверь со скрежетом открылась, и на пороге выросли две рослые фигуры в форме.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался один. – Старший лейтенант Сергеев. Предъявите, пожалуйста, ваши документы.

Отец Василий полез за пазуху и вытащил паспорт. Милиционер взял документ в руки, тщательно сверил фотографию на соответствие внешности, внимательно прочитал вписанный в штамп о прописке текст и переглянулся со своим напарником.

– Что везем? – поинтересовался тот.

– Да, в общем, уже ничего, – с облегчением улыбнулся ему священник.

– Предъявите ваш багаж, пожалуйста, – попросил милиционер.

– Я же вам сказал, нет у меня багажа, – еще раз улыбнулся отец Василий. – Мне до дому-то полсуток ехать осталось, так зачем же мне багаж?

Милиционеры еще раз переглянулись, и старший лейтенант положил паспорт священника в нагрудный карман.

– Пройдемте с нами, – предложил он.

– Зачем? – насторожился отец Василий. Он был уверен, что его приключения закончились как раз в тот момент, когда киллеры увидели, что он входит в «контору» Дмитрия Александровича. Если они, конечно, не полные придурки. Да и предположить, что к розыскам беглого попа подключили транспортную милицию, было бы уже слишком. Явный перебор.

– Это не займет много времени, – уклончиво ответил офицер.

Священник вздохнул и подчинился.

Они пошли вдоль вагона, и отец Василий отметил, что в то время, как офицер шел впереди него, его напарник пристроился сзади. Это ему не нравилось, хотя он и понимал, что таковы требования служебной «техники безопасности», и, вези он наркотики или оружие… Но он был чист.

Его провели в здание вокзала, свернули направо, и вскоре священник сидел за столом небольшого, скупо обставленного кабинета: стол, три стула, телефон, карта на стене, сейф.

Дверь открылась, и на пороге появился рослый капитан.

– Этот? – спросил его «транспортник».

– Этот, – кивнул милиционер. – Спасибо, Вадим.

– Тогда забирай, – хмыкнул «транспортник».

– Подождите! Что значит забирай?! – возмутился отец Василий. – У меня поезд вот-вот отойдет!

– Никуда ваш поезд не денется, Михаил Иванович, – улыбнулся «гость». – Ответите на наши вопросы – и езжайте себе на здоровье. Я вас лично в вагон посажу, в мягкий.

«Транспортники» заржали. Видимо, у них с «мягким вагоном» ассоциировалось что-то свое, о чем не говорят вслух, тем более при задержанных.

* * *

Трое милиционеров провели священника по служебному коридору и, аккуратно страхуя со всех сторон, усадили в клетку в задней части «уазика». «Опять! – горестно вздохнул отец Василий. – Как вы меня все достали!» Он уже не знал, смеяться ему или плакать над этой длинной чередой сплошных недоразумений.