Крестоносец

— Ну, давай, Максюта, прыгай в седло… Разбегаемся… Оп-па!

Немного прокатившись под гору, мотоцикл оглушительно затрещал, и улыбающийся Максим, радостно поддав газку, скрылся за ближним лесом.

— Ну, вот, — посмотрев ему вслед, Михаил потер руки. — Теперь порядок…

— Порядок, говорю, — войдя в горницу, Ратников заплескался у рукомойника, краем глаза наблюдая, как сноровисто и быстро Марьюшка накрывает на стол.

Свежий лучок, молодая, только что появившаяся, редиска — краснобокая, крепкая, хрустящая, соленые огурцы, капусточка — в печи поспевало жаркое с гречневой кашей. А вот ни картошки, ни помидоров на столе не было — Марьюшка относилась к ним с недоверием, сии овощи были для нее незнаемыми, непонятными. Хотя, конечно, картошку Михаил выращивал, вон, пол-огорода засеяно. Зря, наверное, — все равно Маша ее не ест.

— Ну, вы кушайте, — поставив на стол аппетитно нарезанный толстыми хрустящими ломтями хлеб, девушка вновь поклонилась. — А я пока баньку спроворю…

— Да обожди, никуда не денется твоя банька, — разливая по стаканам водку, с нарочитой сердитостью проговорил Ратников. — Посиди вот лучше с нами, люба. Уваж гостюшку.

Стесняясь, девушка уселась на лавку… выпила, точней — пригубила. Да и потом не сидела спокойно — все бегала, сновала от печи к столу и обратно, да в сени — за квасцом холодненьким, в конце концов уж так-таки и сбежала в баньку…

— Хорошая девчонка эта Маша, — смачно хрустнув огурцом, похвалил Веселый Ганс. — Я бы сказал — неиспорченная. И вообще, повезло тебе с ней.

— Или — ей со мной, — хохотнул Михаил.

— Нет, — гость со всей серьезностью посмотрел прямо ему в глаза. — Тебе! Это точно.

Хлопнув пол-литра, друзья по-быстрому накопали червей и спустились вниз, к ручью, порыбачить…

— Хорошо как! — закидывая удочку, Веселый Ганс посмотрел вокруг с таким видом, словно это он и был истинным хозяином всего вокруг — вот этого вот ручья, того перелеска, луга с ромашками, даже синего, с небольшими белесыми облачками, неба. Всего.

— Да, сейчас здесь неплохо, — Михаил вытащил из прихваченной с собою сумки сверкнувшие на солнце жестяные банки. — Лови! Оп!

— Вот это правильно: пиво без водки — деньги на ветер, — одобрительно кивнув, гость откупорил банку «Невского».

Ратников хохотнул:

— Или — наоборот — водка без пива.

— Так я не пойму… Мы в баню-то сегодня идем или как? Ого — холодненькое…

— Так из холодильничка же!

— А ты что — уже и электричество провел?

— Поговорил кое с кем… с просеки фазу бросили. Зимой, правда, плохо… ну так у меня на тот случай и свой дизель имеется.

— А телевизор чего не заведешь?

— Да видишь… Ловит здесь плохо…

Врал Миша, врал. Как ни хотелось самому — не покупал в дом телевизор, боялся за Марьюшку… И так-то, пока в Колпино жили, насмотрелась на улицах всего, бедная… как только с ума не сошла.

— Эй, эй!

— Что такое?

— Клюет у тебя, говорю! Тащи — о чем думаешь? Эх… поздно…

— Да и черт с ней! Ну что, в баньку?

— А готова уже?

— Ну, конечно — сейчас же лето, топить долго не надо.

Всласть напарившись в бане, друзья вновь уселись за стол. Вечерело уже, и черные вершины сосен и елей царапали оранжевый край солнца.

— Ну, что? — Миша искоса посмотрел на приятеля. — Еще по пять капель?

Тот молчал, задумчиво устремив взор на литровую бутыль «Путинки».

— Да настоящая, не переживай, не паленка! — оглянувшись на деловито возившуюся с рыбой Марьюшку, заверил Ратников.

— Да я не об том, — гость поскреб на подбородке щетину. — Слышь, Миш… Я ж тебе подарок привез — коньячок «Эчмиадзин», вкус — уммм!

— Так доставай!

— Да нету… Весь рюкзак обшарил — нет… Видать, в машине оставил.

— Не переживай, завтра съездим, — Михаил рассмеялся, весело наполняя стаканы, и тут же осекся. — А он, коньяк-то, у тебя там где? В багажнике лежит?

— В том-то и дело, что нет. В салоне. В пакете на заднем сиденье лежит…

— Ай-ай-ай, — Ратников с осуждением покачал головой. — Как же ты так неосторожно? А еще опер!

— Да, понимаешь, торопился… Панельку от магнитолы тоже забыл выдернуть.

— Э! Растяпа!

— Так и в вашей глуши тоже по салонам шалят?

— Эк, сказал — глушь! — ухмыльнулся Миша. — Есть, есть и у нас охотнички, и свои и приезжие… Тем более — суббота сегодня, танцы. Ты где тачку свою бросил, надеюсь, не у клуба?

— Не. У магазина.

— Ага. Вот туда-то все перед танцами и пойдут… Да не переживай ты так, дотемна стекла бить не станут…

— Может, позвонить? — Василий вытащил мобильный. — Ну, продавцам твоим… чтоб присмотрели.

Михаил саркастически усмехнулся:

— Ага, позвонить… Связи-то нет!

— А я, кажется, видел вышку… и не так далеко…

— Да, поставили… до кризиса еще. С тех пор так и стоит — без всякой нужды, аппаратуру-то когда еще установят? Обещали к зиме.

— К зиме…

— В общем, так, — посмотрев на загрустившего дружка, Ратников прихлопнул ладонью по столу. — Сейчас мы к твоей тачке съездим. Туда, обратно — за час и обернемся. А Марьюшка нам пока рыбку пожарит, верно, Марьюшка?

— Пожарю, милый, — оторвавшись от своего занятия, девушка поклонилась. — Как вернетесь — так и за стол.