Крестоносец

Изначально оно означало – верховный главнокомандующий или что-то в этом духе, будучи не титулом, а должностью. Входя в список наследственных должностей, которых держали в своих руках правители ранней Римской Империи. Но потом, искаженное в варварских традициях возродилось в Священной Римской Империи в совершенно ином значении. Как верховный наследный правитель – монарх. И Андрей применил этот термин именно в понятной средневековым испанцам, итальянцам и германцам смысле. Не мороча им голову весьма лихо закрученными вывертами древнеримской мысли.

И вот – он сказал.

Патриарх назвал Андрея наследником престола. Святой Престол подтвердил. А он? Он принял. Там и тогда, когда ему было выгодно это сделать. На своих условиях.

Выдумал Иоасаф II это все или нет – Бог весть. Но теперь дороги назад не было. Никому. И Андрей решил сыграть на этой карте. Ведь как иначе он передал бы достойно княжество мальтийцам?

Правильно. Никак.

Статусом он не вышел, чтобы такие жесты делать. Ежели как раньше – просто князь Антиохии, граф Триполи и прочее. А вот как Император Восточной Римской Империи – очень даже вышел.

«Вы хотите поиграть?» – подумал Андрей, глядя на обескураженного Великого магистра, но имея в виду всех этих задравших его местных политиков. – «Так давайте поиграем…» – И мысленно улыбнулся. Многозначительно. ОЧЕНЬ многозначительно.

Наконец Великий магистр сообразил, что сейчас произошло. Принял какое-то решение. И, приложив руку к груди, поклонился Андрею, встав на колено и произнеся:

– Мой Император.

Мгновение.

И остальные крестоносцы последовали его примеру. Сначала как-то неловко и неуверенно. Но с каждым ударом сердца все больше и быстрее людей вовлекалось в это дело. И так до тех пор, пока каждый крестоносец во всей округе не назвал Андрея Императором. Включая легионеров.

На первый взгляд – странное дело.

Но здесь, у стен Антиохии произошло то, что десятки раз случалось там – в истории Древнего Рима и, отчасти Византии. Когда армия провозглашала Императора.

Будет ли он править или нет – неизвестно.

Да и по римским законам его кандидатуру должно было утвердить Сенатом. Однако даже сам факт провозглашения – уже стоил многого. Тем более, что как такового Сената Империи пока еще не существовало и оспорить сей акт было попросту некому…

– Встань князь, – громко произнес Андрей, протягиваю свою руку Жану Паризо де ла Валетту…

* * *

Давлет-хан поднялся на стену Ор-капы и поежился, наблюдая за тем, как его войска проходят сквозь ворота. Выдвигаясь на север.

Ему удалось договориться с черкесами, которые должны отвлечь Азак и его гарнизон от интереса к Крыму. Он же сам решился вновь сходить на Русь московскую. Но уже не сам, а в составе крупного войска, присоединившись к коалиции Польши, Литвы и Ливонии.

Причем ногаи, встревоженные ситуацией, не спешили приходить на помощь Москве. Как, впрочем, и выступать против нее. На первый взгляд расклад был понятен и предсказуем. Но мало ли что случится? Снова сталкиваться с Андреем они хотели меньше всего. Давлет-хана это вполне устраивало. Ему было достаточно и того, что они не мешали.

– Мне тревожно, отец, – тихо произнес стоящий рядом Мехмед, старший сын, наследник и соправитель хана.

– Боишься, что Андрей вернется слишком быстро?

– Меня терзают нехорошие предчувствия. Как тогда. Во время похода. Сны дурные сняться.

– И о чем же эти сны?

– Что мы лезем в пещеру, оставленную медведем, дабы найти там добычу. Ведь медведь сожрал много уважаемых людей и вся его пещера завалена оружием, доспехами, украшениями и прочими ценностями, вперемежку с костями. Но только мы углубляемся, как медведь внезапно возвращается. И нам оказывается некуда бежать.

– На твоих глазах погиб твой старший брат. Я понимаю твои страхи. Но Андрею нет резона возвращаться так скоро. Я боюсь, что ему вообще нет никакого смысла это делать.

– В Туле живут его жена и дети. Что будет, если мы их убьем?

– Он скажет нам спасибо. Потому что они будто колодки на его ногах. Как только он их потеряет, то сразу обретет возможность заключить выгодный династический брак. О! Там столько вкусных вариантов. В любом случае – в Туле ему теперь делать нечего.

– Ты думаешь, он нам простит их убийство?

– Кто бы не оседлал Босфор и Дарданеллы ему потребуется Крым. И уж поверь моему чутью – этот волчонок нацелен именно туда. Сейчас он просто кружит вокруг своей жертвы, улучшая момент, чтобы ее забить. А сил для того, чтобы занять и контролировать полуостров у юного Палеолога нет. Поэтому, даже истово ненавидя нас, он будет вынужден договариваться.

– А если нет? Он горяч и отчаян.

– Тогда он умрет.

– Он непобедим в бою! – воскликнул сын.

– Так его сморят свои же. – оскалился Давлет-хан. – Ты разве не понимаешь, в какую ловушку он загнал сам себя? В Туле эти легионеры почти ничего не имели. И поэтому они охотно пошли за ним. Кто-то за ради славы, кто-то из-за мести. Сейчас же они обрели богатства и потеряли смысл для войны. Османы разгромлены и почти что уничтожены. Поэтому, воины сами его зарежут или отравят, если он не успокоится и не даст им возможность пожить всласть.