Крестоносец из будущего. Трилогия (СИ)

Еще бы — родной папаша вроде как откупается от нагулянного на стороне сына.

Велемир к нему тянулся, он это видел. Но в то же время парень блюл дистанцию, именуя почтительно паном командором. Ибо во все времена незаконнорожденных детишек старались не баловать и не привечать, особенно тогда, когда была велика разница в социальном и имущественном положении.

Но сейчас он в худшем положении, чем этот юноша, потому что ни хрена не знает. И вряд ли сам, без помощи юнца, выгребет…

«Ну что ж, хуже не будет. А парню, по крайней мере, будет шибко приятно. Но как это делается здесь, понятия не имею, придется выкручиваться, импровизировать. Не впервой».

И Никитин решился:

— В общем, так, Велемир. Негоже тебе бастардом дальше быть при живом отце.

— Бастардом, пан командор? — Юноша в удивлении распахнул глаза. — А что это за слово?

— Французское, — ответил ему Андрей и, сообразив, сразу же поправился: — Франкское. И означает оно незаконнорожденного сына. Здесь таких ублюдками прозывают…

Велемир нахмурился, засопел.

— Выкинь из головы. Кто говорит подобное, сам такой. Прощения не прошу, о том, что тебя мать родила, не знал. Все эти годы…

Андрей остановился и начал мучительно соображать, как бы соврать половчее и правдоподобно. И тут вспомнил о рыцарских традициях, а ведь на них можно и сослаться:

— Я был далеко отсюда, очень далеко. Сам понимать должен, что такое обет! И не спрашивай меня о том, я дал слово!

— Что ты! — Глаза юноши засияли ярче пламени.

— Ты мой сын, и я от тебя не отказываюсь. Оформим все как надо, но позже. Сейчас забот полный рот.

Никитин говорил уверенно, абсолютно не ведая, как здесь такие дела проворачиваются.

«Ну, ничего, будет время узнать попозже».

— Все, сынок, спать пора. Устал я чего-то…

ГЛАВА 11

Утром Андрей устроил юноше курс молодого бойца — Велемир только хрипел, как загнанная лошадь, но, намертво сцепив зубы, держался через не могу.

Никитину такое поведение понравилось — главное, чтобы солдат характер имел, а научить воевать уже просто.

Когда ежедневная тренировка окончилась, юноша смотрел на обретенного отца с безмерным удивлением и уважением — сам от нагрузок едва дышал, а пану командору хоть бы хны, весел и бодрячком держится, только тело чуть потом покрылось.

Потом они долго отрабатывали приемы боя секирой и мечом, и Андрей внимательно запоминал технику владения этим оружием.

Ничего особенного, Пал Палыч, тот действительно виртуоз, да и он сам после такой практики почти не уступал парню. Правда, тот еще сам «зеленый», а супротив опытного воина они и вдвоем не устоят, если в полном боевом облачении биться будут, со щитами.

Перейдя к мечам, назвать эту чуть искривленную штуку саблей было затруднительно, Андрей понял главное. Благородная наука фехтования, судя по всему, еще не оперилась, и местные вояки поступают просто: колошматят от всей дури тяжеленными железяками по принципу — если раз попаду, то супостату мало не покажется.

Своего интереса к занятию Андрей постарался не проявить — незачем парню знать, что рыцарь Крейца машет этими железками, ну, скажем так, на не очень высоком уровне. А если честно, то совершенно для него неприемлемо.

Но то дело исправимое — практика для того и существует. Вот только цена ей бывает дорогой — собственная жизнь.

Однако верховая езда оказалась для него вообще сущим кошмаром — он считал, что достаточно уверенно держится в седле, но оказалось иначе. В конной сшибке от Никитина, это сразу отчетливо осознал, было бы столько же пользы, сколько от притороченного к седлу мешка с дерьмом.

Но Андрей был упрямым казаком и решил начать ежедневные занятия с лошадью, которые с постоянной ездой всегда творили чудеса даже с неумелым кавалеристом, превращая в лихого гусара самого последнего пентюха. Впрочем, в эту категорию солдат он себя никогда не вписывал.

Странным было другое, Велемир совершенно не обращал внимания на его неудачные движения, даже неловкость, особенно в седле. И на расспросы, которые насторожили бы кого угодно.

Юноша просто не придал этому никакого значения — страшные шрамы, обезобразившие лицо отца, о многом ему говорили.

Несмотря на молодость, он уже знал, что такие удары зачастую приводят к тому, что воин полностью или частично утрачивает память и все навыки, и лишь одно только время способно восстановить эти дорогие ему потери.

Что и говорить, если пример до сих пор стоял перед глазами, Велемир так и сказал Андрею, когда тот в очередной раз, задумавшись, потерял нить разговора, — младший брат пана Бужовского пропустил удар булавой по шлему, кое-как выходили. Он жену и детишек не узнавал и лишь через полгода к ним заново привык. Но память так и не восстановилась…

После легкого завтрака — хлеб, мясо, вино — подошло время семейного совета о выработке дальнейших планов.

Андрей совершенно не представлял, что надо делать, куда надо ехать, но оказалось, что у сына уже выработан целый план действий на самое ближайшее время.

Причем парень почему-то совершенно искренне считал, что озвучивает мысли отца, которые тот ему уже поведал своими расспросами.