Крестоносец (СИ)

Андрей сжал кулаки до хруста. И по нему словно волна прошла. Дикая животная ярость ушла из заледеневших глаз. А губы оскалились в поистине улыбке. Он скрипнул зубами и молча пошел в город, оставляя за спиной лишь не на шутку испугавшихся союзников. И уходил он, напевая очень странную песенку, слова которое с трудом понимало, только несколько толмачей и несколько соратников Андрея…

— Не сплю… я в ночь перед боем. Во тьму-у-у холодной могилы влекут меня силы… ада! Молю! … Боже? Ты? Да. Дай мне победу! Возьми, сам! И силы к рассвету! Вот их — дам! Не лечь в этом поле! Забудь страх! Ты и так уже — прах!..[1]

Причем этим людям даже показалось, что ртом Андрея словно говорил не только он. Потому что ответы поэтического божества он вокализировал каким-то глухим и приглушенным голосом. Надо ли говорить, что и пяти минут не прошло, как эту песню на пальцах перевели остальным. О том же, о чем эти изрядно перепуганные люди подумали, в силу репутации князя, и говорить нечего. Страшно стало даже тем, кто ему служил…

[1] Здесь приведен слегка измененный фрагмент из песни «Ночь перед боем» Павла Пламеннева. В той форме, в которой ее запомнил главный герой.

Глава 4

1559 год, 20 мая, Вильно

Сигизмунд II Август, Король Польши и Великий князь Литвы был хмур и недоволен. Он вообще не любил, когда его заставляли делать то, что он не хотел. Но так уж складывалось — делал. И даже особенно не «квакал», опасаясь вступать в конфликты с магнатами. Сегодняшняя встреча ему не нравилась вдвойне. Ладно, что вынужденная, так еще и вопрос неприятный…

— Московия слаба! — воскликнул один из магнатов, что инициировал эту встречу.

— И что заставляет тебя так думать? Разгром татар? Взятие Казани, Хаджи-Тархана и Азака? Или может быть сожжение Константинополя?

— Это все заслуга Андрея! И он ушел. Царь же ныне затеял большие преобразования в армии. Перестраивает ее на манер этого выскочки. Из-за чего породил массу недовольных. Ему не чем воевать сейчас!

— И что же? Ты предлагаешь этим воспользоваться?

— Да! Когда еще будет такой шанс?!

— А не боишься, что Андрей вернется?

— Да что он сделает? — воскликнул этот магнат, раздраженный нерешительностью короля.

— А что ты хочешь, чтобы он с тобой сделал? Застрелил тебя как Шуйских? Или отрубил яйца как Курбскому? Или может быть посадил на кол как тех татар-работорговцев? Вот города у тебя большого нет. Беда. Так что жечь и грабить у тебя особо и нечего. И сбегать в одних портянках тебе не откуда…

— Андрей — это простой простолюдин! Просто удачливый…

— И ты хочешь испытать его удачу? Многие пытались…

— Мы справимся с ним! Нас больше!

— У Давлет-хана было в несколько раз больше воинов, чем у него. И что? Справился он?

— Мы не он!

— Вот именно. — возразил король. — И пока, я подчеркиваю, пока — у нас нет с ним никакой вражды. Зачем ее начинать?

— А почему нет? Все вокруг только о нем и болтают. Будто бы он пуп земли! Он обычная грязь, что возомнила себя черт знает кем!

— При случае я ему передам твои слова, — хмуро усмехнувшись, произнес князь Вишневецкий.

— Что?!

— Он князь-крестоносец, доказавшим в бою свое право на титул. Он барон Богемии, утвержденный Рейхстагом Священной Римской Империи. В конце концов он лучший полководец всех окрестных земель и ОЧЕНЬ сильный мастер клинка. Один из первых в этом мире, по утверждению знатоков. Не уверен, что разумно его злить только потому, что у кого-то свербит в жопе.

— К тому же, — поспешно добавил маршалок, затыкая грозным взглядом рот спорщику, — у нас все еще остается шанс привлечь его на службу короне.

— Он презирает мой род и не скрывает этого, — невольно поморщившись, заметил король.

— Он это говорит только перед Царем, дабы ему угодить. И не разу не выступал против тебя или твоих воинов. Более того, сражаясь бок о бок с князем Вишневецким, он побил татар. Да и Царь… хм… судя по всему его не ценит. Несмотря на все, что Андрей сделал для него.

— Да за что его ценить?! — вновь воскликнул этот нервный магнат. — Он грязь безродная!

— Твоя смелость удивительна, — с язвительной усмешкой произнес маршалок. — Надеюсь, столкнувшись с ним в бою, ты сможешь ее сохранить и подтвердить делом.

— Даже не сомневайся! — вскинулся этот аристократ. Но окружающие, глядя на него, лишь снисходительно заулыбались. В общем — разговор не удался. Однако Король отчетливо понял — это начало. И чем сильнее Андрей станет увязать в событиях Османской Империи, тем больше желающих будет открыть роток на Московскую Русь. Такую соблазнительно беззащитную все больше и больше… Пока Иоанн не завершит реформу армии.

Сколько ему на это потребуется времени? Год? Два? Три? Пять? Ответить на этот вопрос не мог никто. Пока все складывалось так, что Андрей забрал с собой в поход всех подготовленных им людей. И Иоанну приходится действовать на ощупь, по записям князя. Так что быстрого результата можно не ждать. Во всяком случае, именно к таким выводам слонялось большинство, указывая на исключительность сложившегося момента.