Крестоносец (СИ)

Я сам слегка охренел от того, что наговорил, не ожидал, что в чертогах моей памяти отложились такие сведения, и что могу мыслить не хуже какого-нибудь экономиста. Ну а Бернарда мои пояснения порядком и загрузили, и заинтересовали. Он сразу оценил выгоду этого дела для тех, кто им займётся. Понравилось аббату и то, что такие кредиты куда больше соответствуют христианской вере, чем нынешнее ростовщичество. Ну и возможность вытеснить еврейских ростовщиков его тоже грела. Всё же аббату Клерво (и это неудивительно) не нравилось, что иноверцы наживаются за счёт христиан, да ещё нередко оставляя их без жилища, имущества, и в долговой кабале.

Ну и как вишенку на торте я предложил Бернарду, связавшись с Папой, озаботиться более удачным маршрутом для армий крестоносцев, чтобы Конрад и Людовик не отрывались друг от друга, не поссорились с Византией и высадились в Малой Азии вместе. Если крестоносцы таки пойдут через Венгрию и Балканы, то Папа и весьма состоятельный Орден цистерцианцев могут зафрахтовать речные суда на Дунае и, посадив на них войска, довезти их до Чёрного моря, избежав таким образом немецких грабежей. Напугав Мануила Комнина грядущими рыцарскими грабежами, договориться с ним, чтобы тот помог крестоносцам в дельте Дуная пересесть на византийские корабли, и Чёрным морем перебраться в Малую Азию.

За эти дни я занимался прогрессорством, можно сказать, не покладая рук. Ну а что, думаю, ничего страшного не случится, если цивилизация сделает небольшой шажочек вперёд. А уж ежели Господу моя активность покажется невместной, то уж он-то придумает, как помешать этому. Например, сошедшись с монахом-лекарем, преподававшим в школе медицину, я посоветовал применять для лучшего срастания костей гипсовые повязки. Гипс — он же алебастр — в Европе найти нетрудно. Преподавателю арифметики я предложил «арабские» цифры с таблицей умножения. Я где-то читал, что у цистерцианцев, к слову, вообще была свои система счёта, своего рода шифр, но пока её, видимо, ещё не изобрели. Возможно, уже и не изобретут.

В Европе в эту эпоху ещё пользовались римскими цифрами, а в православных странах использовали греческие буквы, и это было жутко неудобно. Такого понятия как «ноль» вообще не знали, а без него вести сложные вычисления невозможно. Присутствовавший при нашем разговоре Бернард возразил, что негоже им использовать цифры, придуманные нехристями. Я привёл контраргумент, согласно которому сарацины не придумали эти цифры, а украли их в Индии, где их изобрёл Апостол Фома для жителей, обращённых им в христианство. И что Бернард может через Папу справиться в римских архивах, этот факт упоминается на первых Вселенских Соборах.

Подсказал монахам и конструкцию самого простого улья, благо что у Петровича насмотрелся, а также как можно изготовить дымарь и сетку. Первый улей делали под моим чутким руководством, а затем в него заселили матку, за которой из леса последовал весь рой. Улей заблаговременно поставили на отшибе, чтобы дикие пчёлы, которым предстояла стадия одомашнивания, не накинулись на проходящих мимо монахов.

А поздно вечером, накануне нашего выхода из аббатства, я представил на суд Бернарда и прочей монашеской братии, занимавшейся виноделием, готовый продукт. На вид полученная субстанция получилась кристально чистой, судя по запаху — голимая спиртяга. Поджёг — запылала красным, и потухла, когда жидкости осталось вполовину меньше от начального объема. Ага, выходит, получил-таки 40°. Петрович учил меня, что как раз так и должна гореть 40-градусная. При 20° жидкость ярко вспыхивает синим пламенем, но практически сразу же гаснет — это «играют хвосты». При 30° горит, пока вы держите ложку (или другую ёмкость, в которую набрали алкоголь) над источником огня. 60° — ровно горит сине-красным пламенем, сжигая алкоголь на 3/4 . А при 80° пылает ярко-синим до тех пор, пока жидкости практически совсем не останется.

На презентации продукта для первого раза мне хватило маленького глоточка… Ух, хорошо пошла! Первый блин однозначно получился не комом, о чём я и доложил присутствовавшему на дегустации Бернарду. Тот тоже пригубил, поморщился, с задумчивым видом посмотрел куда-то вдаль, за монастырскую стену (дегустация проходила во дворе), снова сделал глоток, уже побольше, вновь подождал, и молвил:

— И правда крепкое вино. И вкус очень необычный… Хм, и ощущаю себя как-то… Как-то странно.

— С двух маленьких глотков ничего не будет, — успокоил я его. — А вот если вольёте в себя целый кубок, то через небольшой промежуток времени сильно опьянеете, как будто бы вы выдули бочонок обычного вина.