Крестоносец. За Гроб Господень

— Да, среди наших братьев может скрываться предатель, — заговорил Гуго. — По крайней мере, так считает граф Раймунд. Однако помните, что только присутствующие в этой комнате, а также Имогена и, возможно, Бельтран, знают всю правду о той роли, которую мы сыграли в предательстве Фируза. Это я говорю со всей уверенностью, потому что с тех пор, как пала Антиохия, и за Бельтраном, и за Имогеной все время пристально следили. — Гуго улыбнулся. — Думаю, они об этом догадываются. Более того, вы покинете Антиохию под вечер двадцать седьмого июня, а мы выступим через Мостовые ворота утром двадцать восьмого. У шпиона просто не хватит времени послать Хебоге сообщение, а у вас в качестве подтверждения будут головы предателей. Почему Хебога не поверит вам?

— Мы пойдем, — прошептала Элеонора. — Это очень опасно. Но оставаться в городе не менее опасно. Так что надо попробовать. — Она повернулась к Боэмунду. — Но если будет на то воля Божья, и мы дойдем до Иерусалима, то вы должны поклясться предоставить мне все то, о чем я попрошу. А если не вы, — Элеонора взглянула на Готфрида и Гуго, — то пусть это будете вы и граф Раймунд. — Все трое торжественно поклялись. Теодор казался удивленным. Симеон пробормотал что-то про свою свободу и стал сетовать на огромную опасность, которой они подвергались.

На этом встреча закончилась.

Через два дня Теодора провели на безлюдный участок крепостного вала возле ворот Святого Георгия. Людей Боэмунда, которые должны были нести дежурство, быстро и без объяснений увели. В одну из деревянных опор моста вонзилась стрела. В озерке света, излучаемого факелом, немедленно появился турок. Подбежав к стреле, он выдернул ее и тут же растворился во тьме.

Утром следующего дня Элеонора, Теодор и Симеон проскользнули смрадными улицами к большому парку, выходившему к Козьим воротам — очень узкой потайной двери приблизительно в шестидесяти ярдах от ворот Святого Георгия. Элеонора, потная и исполненная дурных предчувствий, несла сумки со своими скудными пожитками. Она держала ухо востро, прислушиваясь и присматриваясь ко всем и ко всему: вот собака нюхает труп, лежащий у входа в темный переулок, вот два солдата бьются за корзину с овощами и травами, а вот группа юношей и мальчиков, распухших от голода.

Они поспешили по темной аллее, ведшей через парк. Среди деревьев стояли охранники Боэмунда. Чуть дальше, в скалистой лощине, другие его люди убирали с дороги хлам и вытаскивали запорные бруски из потайных ворот. «Беглецов» ждали три уже оседланные лошади, которых стерегли Гуго и Готфрид в полной боевой амуниции. Они помогли Элеоноре взобраться в седло, прошептали нежные слова прощания и напутствий, а потом Теодор легко и непринужденно, словно ночной призрак, пришпорил своего коня. За ним последовала Элеонора, затем — Симеон. Лошади осторожно ступали между валунами по гальке на дне лощины. Взвизгнула, открываясь, узкая дверь. Какой-то офицер поманил их рукой, и они проехали сквозь потайные ворота. Теодор снова пришпорил своего коня, и все трое поскакали галопом по извилистой тропе, направляясь к узкому мосту через Оронт. И сразу же началась притворная погоня, которую возглавляли Готфрид и Гуго. Солдаты протолкались с криками сквозь ворота и бросились вслед за беглецами, размахивая обнаженными мечами. С крепостного вала лучники выпустили вслед несколько стрел, которые просвистели в опасной близости от всадников. Элеонора словно срослась с лошадью, которая неслась во весь опор, грохоча копытами и мотая головой. Воздух был пропитан сладким трупным запахом, и повсюду на земле валялись тела, а также куски доспехов и оружия.