Крестоносец. За Гроб Господень

Сначала Хебога повел себя откровенно враждебно. Оттолкнув в сторону шахматную доску, он присел на корточки и, опершись руками о пол, начал допрашивать Теодора. Элеонора усилием воли успокоила себя. Хебога был зол и высокомерен, а Теодор был очень умен. Он сказал Хебоге именно то, что тот хотел услышать: что граф Раймунд болен, что предводители франков перегрызлись между собой, что у них почти не осталось лошадей, что крестоносцы голодают и поэтому ослабели, что они отчаянно хотят вернуться домой и находятся на грани бунта. По словам Теодора, на рассвете следующего дня они намеревались покинуть Антиохию через Мостовые ворота и выступить на север. Вступать в бой крестоносцы не собирались; наоборот — они желали вступить в переговоры, чтобы их пропустили на территорию Византии. И теперь от одного Хебоги зависит, торжественно завершил свою речь Теодор, дарует ли он им жизнь или уничтожит. Атабек не скрывал своей радости по поводу услышанного. Он с энтузиазмом кивал головой, а потом повернулся к своим помощникам — мол, что я вам говорил! Вот и перебежчик подтверждает мои предположения! Они не должны выступать. Пусть их войска, осаждающие Антиохию, изматывают армию крестоносцев своими наскоками. Основные силы турок должны стоять на месте и выжидать, пока не настанет время захлопнуть ловушку. Раздались несогласные выкрики, однако Хебога проигнорировал их. Справа от Элеоноры проскользнула чья-то тень. Один из турок наклонился вперед, засвидетельствовал свое почтение Хебоге и прошептал ему какой-то совет. У Элеоноры перехватило дыхание. Бальдур! Тот самый красавец командир, который совратил Асмаю и стал причиной падения Антиохии. Теодор и Симеон тоже узнали его, но не подали виду. Бальдур, какими бы ни были его тайные мысли, явно хотел скрыть свою трагическую роль в сдаче башен врагу. Он не мог выразить свои подозрения, не рискуя при этом оказаться объектом серьезных обвинений. Совращение жены боевого товарища эти благочестивые мусульмане сочли бы отвратительным и гнусным актом, впрочем, как и предводители «Армии Господа». Антиохия пала из-за его похоти, а это однозначно влекло за собой смертную казнь.

Позже Симеон шепотом сообщил, что Бальдур, вместо того чтобы открыто разоблачить Теодора, настоял на том, чтобы Хебога испросил у грека подтверждения правдивости его слов. Как позже узнала Элеонора, Теодор находчиво извернулся. Он показал на Элеонору и объяснил, что она — его жена. Потом он поведал об их дезертирстве из «Армии Господа». О том, как их принял Яги-Сиан и вверил в попечение Фируза, который оказался предателем. Грек рассказал также о том, как Фируз предал защитников города за жалкие подачки и как он, охваченный гневом, лично убил и Фируза, и его брата. В подтверждение своих слов он подтолкнул вперед два кожаных мешка, которые поставил перед ним слуга. И две отрезанные головы были продемонстрированы Хебоге под шепот одобрения собравшихся, после чего немедленно последовали проклятия в адрес гнусных предателей. В этот момент Хебога хлопнул в ладоши. Принесли охлажденный шербет и печенье, которыми угостили пришельцев, и теперь их стали звать гостями. Теодор, Симеон и Элеонора немного успокоились и расслабились. Подали еду и питье: значит, их приняли.

Растроганный Теодор стал сентиментальным. Он рассказал, как перерезал одну из кожаных лестниц, спущенных Фирузом (об этой подробности туркам было известно), а потом поведал о том, как они прятались в Антиохии в густом парке возле Козьих ворот, стараясь раздобыть еду и лошадей. Потом они смешались с франками и узнали об их планах, но их разоблачили. Подозрения усилились настолько, что у них не осталось иного выхода, кроме побега. Теодор не пытался изобразить из себя новообращенного в ислам или человека, желающего служить Хебоге. Вместо этого грек объяснил, что он — обычный наемник, который понял, что франкам конец, и поэтому решил убежать. В конце концов Хебога понимающе кивнул, хлопнул в ладоши и посмотрел на своих помощников. Решение было принято. Пусть франки выходят из Антиохии. Их будут изматывать своими действиями передовые отряды, а потом основные силы армии атакуют и сокрушат их. Теодору, Элеоноре и Симеону позволили уйти. Им предоставили небольшой шатер в пределах частокола халифа, они расположились и стали ждать дальнейшего развития событий. Элеонора прилегла и провела напряженные день и ночь то засыпая, то просыпаясь, разбуженная звуками, долетавшими из лагеря; и только немногим позже она узнала, что произошло.