Крестоносец

— Ты, Франциско, другое дело. У тебя совершенно другой характер. Ты не бросился ловить быка, а остался со мной. И в Левант ты едешь вовсе не ради приключений. Наверное, ты отправляешься туда ради Христа, — продолжала Изабель. — Ты идешь в поход, чтобы прославить имя Его. Но тебе не хватает суровых строгих манер, присущих воинам Христовым. И если ты действительно отправляешься в крестовый поход по причине, которую я сейчас назвала, вы вряд ля сможете остаться с моим братом близкими друзьями. Нет, вряд ли ты отправляешься в поход из-за приключений или из-за Христа. И все-таки, когда ты окажешься там, ты пойдешь на все.

— Думаю, ты ошибаешься, Изабель, — ответил я. — Мы с твоим братом не так уж сильно отличаемся, как тебе кажется. Я тоже отправляюсь в поход в поисках приключений. Не могу даже вообразить, что я буду жить, как живет мой отец, когда у меня есть возможность повидать мир.

Она задумчиво кивнула, сделала еще несколько шагов, а потом произнесла:

— Я тебе не верю.

Она говорила совершенно обычным тоном — настолько не сомневалась в своей правоте. Изабель мне не верила. Эта шестнадцатилетняя девушка мне не верила. Какое право она имела расспрашивать меня о подобных вещах?

— Ну, Изабель, так угодно Богу.

Я сказал это покровительственным, язвительным тоном. Таково было логическое обоснование поступков наших предков, первых крестоносцев. Оно стало прикрытием для идиотов и фанатиков.

Как только эти слова сорвались с моего языка, я пожалел о них, а моя злость на Изабель улетучилась. Во рту остался привкус собственного сарказма.

Я не видел, как среагировала девушка на мой ответ, только почувствовал, как напряглась ее рука. Она остановилась как вкопанная, словно обдумывая мое заявление, медленно вникая в его смысл. Потом высвободила свою руку из моей и побежала к дому.

Несколько секунд я стоял неподвижно, ругая себя, потом бросился вдогонку.

Я настиг Изабель у закрытой двери, когда она боролась со щеколдой, и схватил ее за руку. Она попыталась отвернуться, но я крепко держал ее. Она плакала.

— Изабель, — позвал я, и мой голос предательски дрогнул.

Нежные звуки, складывающиеся в ее имя. Я говорил непривычно тепло, даже благоговейно.

Изабель недовольно надула губы, но глаза ее были теперь сухими. Она перестала вырываться.

Я ожидал получить пощечину. Нет, вернее, не ожидал, а надеялся, думая, что, если девушка прикоснется ко мне, пусть даже для того, чтобы ударить, это принесет мне облегчение. Но она не доставила мне такого удовольствия; в ее обиженных глазах читался все тот же молчаливый вопрос.

Я застонал и затаил дыхание. В мою душу хлынули воспоминания о погибшем брате, и я попытался объяснить:

— Я иду в крестовый поход ради призрака, Изабель, ради умершего.

Я замолчал. Никогда еще я не говорил о Серхио после его смерти ни с кем, даже с Андре. Это было слишком личное. Но Изабель взяла меня за плащ, будто подбадривая, и я продолжил:

— Я отправляюсь под знамена Господа ради моего брата. Серхио находится между раем и адом. Он ждет, чтобы я… он ждет меня. Только я могу склонить чашу весов в его пользу. Я должен завершить его злосчастную миссию.

Она взяла меня за руку и крепко сжала.

— Может, твой брат уже на небесах, — сказала она, — и твоя жертва будет бессмысленной.

Я помолчал, глядя поверх верхушек деревьев на горизонт. Затем снова взглянул на Изабель.

— Демоны, не дающие мне покоя, рассказывают по ночам о страданиях Серхио. Они шепчут о тайнах океана, которые приведут меня в Святую землю. Они зовут меня навстречу моей судьбе.

— Ты мог бы остаться с нами в Жироне, Франциско, — возразила Изабель. — Здесь ты в безопасности. Демонам запрещено появляться в поместье Корреа.

Она слегка улыбнулась.

— Да, я видел знак, когда впервые сюда приехал, — ответил я. — К сожалению, демоны не умеют читать. Это сборище невоспитанных, грубых мучителей, которые не соблюдают правила вежливости.

Она хихикнула, но безрадостно. Я дал ей носовой платок, и Изабель вернула мне его после того, как вытерла лицо. Сладкие слезы навечно впитались в ткань, и я хранил платок как святую реликвию, пряча его под кольчугой, пока не потерял в битве при Тороне.

Тыльной стороной ладони я стал вытирать ее слезы. Она перевернула мою руку и прижалась к ней губами.

* * *

Два следующих дня над поместьем бушевала снежная буря, и брат Тагл, помощник врача, запретил Изабель выходить из дома. Я хотел увидеться с ней, но только наедине. Напрасно я надеялся, что Изабель покинет свое укрытие ради встречи в саду.