Крестоносцы на Востоке

Итак, «пророческое» указание апостола Андрея сбылось, святое копье, на счет которого он «просветил» во сне Пьера Бартелеми, было найдено и извлечено из земли. С возгласами ликования, под пение католического гимна «Тебя, бога, хвалим» реликвию положили на алтарь церкви св. Петра. Весть о происшедшем быстро облетела стан крестоносцев. Настроение рати христовой сразу же поднялось. «Находка святого копья вновь оживила наши сердца», — писал епископу Манассии в Реймс (Франция) рыцарь Ансельм де Рибмонте. По словам французского хрониста, «все воинство возрадовалось, каждый побуждал другого к мужеству и не могли наговориться вдоволь о явившейся им божественной подмоге». «Весь народ, — вторит ему другой хронист, — услышав об этом, прославлял бога».

Горя желанием прорвать блокаду, испытывая подъем религиозных чувств, крестоносцы преисполнились боевым воодушевлением. Чудесное копье наверняка вызволит их из беды!

И в самом деле через две недели — 28 июня 1098 г. — благополучно свершился второй акт чуда, «пророчески» возвещенного в сновидении апостолом Андреем. С секирами, мечами и копьями в руках, готовые пойти на любой риск и безрассудство ради одоления язычников, крестоносцы, уверенные в том, что святыня обеспечит им победу над супостатом Кербогой, ринулись в бой. Они дрались яростно и ожесточенно. В бою участвовал и капеллан Раймунд Ажильский: поддерживая на ходу свою священническую сутану, он нес в руках копье господне, вид которого должен был придать силы атакующим. Ободренные находкой драгоценной реликвии, крестоносцы в этот день разгромили в решительном сражении армию Кербоги. Она была обращена в бегство, после чего Антиохия окончательно перешла в руки западных завоевателей.

Правда, политические замыслы графа Раймунда Тулузского, ради которых была проведена предшествовавшая битве религиозная инсценировка, не смогли быть претворены в жизнь. Практическим организатором победы над Кербогой и на этот раз выступил Боэмунд Тарентский, соперник Сен-Жилля. Сеньоры опять вручили норманну, несмотря на свое нежелание, верховное командование, и именно ему крестоносцы оказались вновь обязанными победой над сельджуками. Святое копье не смогло доставить политический выигрыш графу Раймунду.

Главную же роль в успехах крестоносцев сыграла не столько их воинская доблесть, сколько раздоры, вспыхнувшие среди сельджукских эмиров накануне сражения. У многих из них обострились отношения с Мосулом. Кербогу покинули дамасский эмир Дукак, которому сообщили о готовящемся с юга вторжении египтян в Палестину, и некоторые другие сельджукские военачальники, недовольные, как о том повествует арабский историк Ибн аль-Асир, высокомерным обращением с ними главнокомандующего. Войско мусульман сильно поредело. Крестоносцы, кстати сказать, ничего не знали об этих раздорах: еще 27 июня они завязали с Кербогой переговоры о снятии осады с Антиохии (между прочим, одним из уполномоченных, посланных к сельджукам для ведения переговоров, был Петр Пустынник). Переговоры оказались безрезультатными, и на следующий день Боэмунд, разделив армию крестоносцев на шесть отрядов, повел их в атаку, которая увенчалась успехом. При виде крестоносцев, стройными рядами выходящих из ворот Антиохии, сельджуков, численность которых изрядно уменьшилась, охватила паника. Вскоре они «обратили тыл».

«Одержав победу, — напишут позже крестоносцы папе, — мы целый день преследовали неприятелей, многих вражеских воинов поубивали, а затем, радостные и торжествующие, двинулись к городу». На этот раз они взяли и городскую крепость. Ее осаждал отряд графа Тулузского, но комендант крепости Ахмед ибн Меруан вместе с находившейся с ним тысячью воинов сдался прибывшему туда Боэмунду, с которым, вероятно, заранее была достигнута договоренность об условиях капитуляции.

Разбив противника, крестоносцы дотла разграбили лагерь Кербоги, воины которого «побросали свои шатры, и золото, и серебро, и множество драгоценностей, а также овец и коров, коней и мулов, верблюдов и ослов, хлеб и вино, муку и многое другое, в чем мы нуждались», — с упоением перечисляет добычу норманнский хронист.

Между тем история со святым копьем еще долгое время вызывала споры среди современников, в том числе и среди самих крестоносцев.

Участники крестового похода и те, кто знал о находке святого копья от очевидцев или третьих лиц, передают этот эпизод по-разному. Различия в повествованиях отражают разницу в самом подходе верующих людей конца XI — начала XII в., в самом их отношении к подобного рода религиозному самообману и благочестивому обману.