Крестоносцы. Полная история

Тем временем по дорогам Западной Европы брели домой сотни уцелевших крестоносцев — одни больные, другие раненые. Очень немногие из них заработали больше, чем потратили. Они несли пальмовые листья и рассказывали невероятные истории об ужасных невзгодах и отчаянной храбрости. Некоторые привозили с Востока реликвии, и сотни церквей и монастырей во Франции, Фландрии, Англии, Италии и в других местах обзавелись фрагментами камня, сколотого с гробницы Христа в Храме Гроба Господня, металлическими стружками от наконечника Святого копья, обретенного в Антиохии, щепками от Истинного креста и разнообразными частицами тел святых, включая руку, плечо и ребра святого Георгия, которые были выкрадены из мраморного ларца в каком-то монастыре в Киликии и в итоге оказались в аббатстве Анчин во Фландрии[247]. Но по большей части крестоносцы привозили домой лишь душевные и телесные раны. Раймбольд де Карон, который принимал участие во взятии Антиохии и утверждал, что первым взобрался на стены Иерусалима 15 июля 1099 года, вернулся без руки и предался богомерзкому насилию. Оно обойдется ему в четырнадцать лет епитимьи в качестве наказания за приказ избить и кастрировать монаха из Бонваля.

Мало кто из этих выживших жаждал вернуться на Восток, но встречались и такие. А еще больше было неофитов. Дело в том, что завоевание Иерусалима, хоть и явилось чудесной в полном смысле этого слова победой, не исчерпало импульсов, лежавших в основе движения крестоносцев. С Запада по-прежнему прибывали толпы рыцарей, ищущих искупительной битвы с иноверцами: в 1101 году Альберт, граф Бьяндрате, и его брат Ги отправились на Восток в компании других ломбардцев и епископа Милана и погибли, сражаясь с турками. Английский морской капитан по имени Годрик Финкл в первое десятилетие после взятия Иерусалима успел принять участие в двух походах в восточные земли, после чего вернулся домой и стал отшельником.

Для некоторых семей, подобных породнившимся династиям из центральной Франции Монтлери и Ле Пюизе, вооруженные паломничества в государства крестоносцев станут долгом и традицией, передаваемой из поколения в поколение[248]. Для других, в частности для расчетливых и предприимчивых купцов-мореплавателей итальянских городов Пизы, Генуи и Венеции, содействие росту и укреплению государств крестоносцев станет вопросом не только набожности, но и трезвого коммерческого расчета. Пизанские корабли, доставившие в Иерусалим патриарха Даимберта, надолго не задержались, но уже в июне 1100 года на Восток через Родос с двумя сотнями кораблей прибыл сын венецианского дожа Витале Джованни, который принялся ссужать военно-морские силы Венеции крестоносцам, атакующим побережье Леванта. В период с 1100 по 1109 год генуэзцы послали на помощь крестоносцам, которые вели кампании от Кесарии на юге до Мамистры на севере, в общей сложности более полутора сотен галер. В городских анналах Генуи сохранились подробные отчеты о политической ситуации тех лет в Иерусалиме и Святой земле[249]. Этот важный вклад в укрепление государств крестоносцев делался с благочестивыми намерениями и с учетом как желания отдельных граждан совершить покаянное вооруженное паломничество, так и стремления всего сообщества прославиться богоугодными деяниями. И все же галеры вступали в бой лишь при условии, что их команды получат прибыльные торговые права в каждом взятом порту и мзду за каждый взятый город. Вера и бизнес выступали здесь как две стороны одной медали[250].

Никакого радикального отступления от традиций в этом не было. Пизанские и генуэзские корабли участвовали в войнах с мусульманами как минимум с 1087 года, когда нападение на Махдию в Ифрикии, совершенное прежде всего ради коммерческой выгоды, объяснили ведением справедливой войны против неверных и деянием «всемогущей руки Искупителя, которой народ Пизы победил нечестивейших из людей»[251]. Торговые права в обмен на поддержку крестоносцев итальянцы получили еще 14 июля 1098 года, когда всего через месяц после падения Антиохии Боэмунд подписал хартию, наделявшую генуэзских купцов особыми привилегиями[252]. Шанс обзавестись постоянными факториями в покоренных городах Восточного Средиземноморья был слишком хорош, чтобы его упускать: он позволял и демонстрировать набожность и приверженность идее Крестовых походов, и осуществлять экономическую экспансию одновременно. В будущих поколениях итальянцы, принявшие крест и отправившиеся захватывать, оборонять и обживать торговые посты на побережье Сирии и Палестины, станут на Востоке обычным явлением.

В 1099 году правление дяди Боэмунда графа Рожера I Сицилийского, того самого, который упорно отказывался поддаваться соблазну священной войны в Ифрикии или Палестине, уже приближалось к концу. Так случилось, что его войны с мусульманскими державами Средиземноморья запечатлелись в истории смутно, побледнев рядом с трагедией и славой Крестового похода на Иерусалим. Но свершения Рожера по-своему были не менее велики.