Крестоносцы поневоле

Измотанные путешествием гости с удовольствием вкушали горячую пищу. Супец оказался постным, но приправленным какими-то пахучими травами и достаточно острым. Вкус был, конечно, на любителя, но после месяцев, проведенных исключительно на твердой пище, суп показался приятным разнообразием.

К удивлению русичей, после «первого» слуги вынесли большие тазы с плававшими в них дольками лимона.

– Чтой-то компотец жидковатый у них? – высказал общее мнение Захар, брезгливо осматривавший одинокую дольку лимона посреди большого таза.

Горовой потянулся за кубком, но его остановил Сомохов:

– Погодите, Тимофей Михайлович. – Голос ученого был слегка удивленным, но спокойным. – Если я не ошибаюсь, то данные тазы предназначены для того, чтобы мы вымыли руки.

Горовой поскреб затылок. Иоланта удивленно переводила взгляд с тазов на дверь, в которой исчез конюший, и молчала. Шепот своих гостей она не понимала в той мере, в какой хотелось. Прислушиваться же считала недостойным занятием для хозяйки.

– Дык я не поняу? А де мясо, га? – подвел черту казак.

Пока «полочане» переговаривались, в дверном проеме нарисовалась фигура конюшего.

– Эй, любезнейший! Мастер Бонифаззи! – Малышев силился вспомнить прозвище конюшего. – Пипо!

Тот обернулся:

– Пепо… Меня зовут Пепо. К вашим услугам.

Лицо добряка излучало полнейшее благодушие.

– Послушайте, любезный. Э-э-э… – Костя замялся.

Но на помощь пришел Горовой, сформулировав общий вопрос четко и внятно:

– Где мясо, кур-р-рва?! – Он ткнул пальцем в блюдо с винегретом. – Что це за х…я? Мы с дороги, не жрамши, а ты нас, как козлов на огороде, морквой силковать збираешси?

Конюший смутился. Его лицо было настолько сконфуженным, что пришлось вмешаться Сомохову:

– Послушайте, любезнейший, мы, видите ли, были свидетелями, как на кухне готовят большое количество мясных блюд… А мы, право слово, как верно заметил мой товарищ, прямо с дороги, да и поста сейчас нет.

Конюший перевел беспомощный взгляд на баронессу, но та только грозно сдвинула брови, подтверждая, что негодование приехавших с ней людей является лишь отражением ее гнева.

– Так это же… – заблеял конюший. – Это все для дружины сеньора Артуро. Он к вечеру должен вернуться. Будет пир, посвященный вашему приезду. Мы не делали запасов. Кладовые пусты. Только то, что сейчас на кухне…

Иоланта кивнула:

– Ну что же. Раз это к моему приезду, то и несите. Думаю, дружина потерпит.

Вальет Бонифаззи нашел в себе силы слабо протестовать:

– Но ведь… Сеньор Артуро, если посчитает, что мало осталось для дружины… Он с меня..:

Последнее замечание окончательно вывело баронессу из себя:

– Ты что? Его боишься больше моего гнева? – Толстяк обреченно замотал головой. – А ну бегом на кухню, и жаркое сюда!

Она окинула взглядом просветлевшие лица своих попутчиков.

– И вина лучшего бочонок. – Подумав секунду, добавила: – И на двор два бочонка вина всем, кроме стражи. Они сегодня и так как мухи.

Конюший вздохнул и побежал на кухню.

5

После сытного обеда, ввиду приближавшейся ночи, хозяйка замка пожелала осмотреть свои владения.

Архитектурное решение здешнего замка, по уверениям всезнающего Улугбека Карловича, не отличалось оригинальностью от большинства замков этого времени. Центральное место занимала громадная по сравнению с остальными строениями башня-донжон. Вокруг нее находились хозяйственные пристройки: конюшня, кузница, жилища для слуг и семей дружины, кухня и сеновал, который вместе с кузницей традиционно ставили подальше от донжона. Все здания были из добротного камня, еще не старой кладки. Все это было построено пятьдесят лет назад дедушкой нынешней хозяйки замка и достроено ее отцом.

Территория замка занимала площадь около пяти тысяч квадратных метров. Наружные укрепления, сделанные из того же добротного камня, были выведены на высоту семь метров, а местами достигали и десяти. По углам были поставлены круглые башни с наружными деревянными галереями, нависавшими над нападавшими. Башни назывались по частям света: северная, западная, южная и восточная. Главный вход прикрывали башенки-близнецы, расположенные по обе стороны от подъемного моста, и деревянная надвратная башня, называвшаяся здесь на франкский манер «бретеш». С нее удобно было выливать на головы агрессоров кипяток, смолу и бросать валуны.

Для поставок продовольствия (чтобы не держать открытым мост) существовал отдельный вход, расположенный в северной башне на высоте семи метров над землей. К этой дверце в отвесной стене с земли вела узкая деревянная дорожка на столбах. По словам конюшего, бочонки с вином и туши животных втягивались внутрь специальными подъемными механизмами, которые заказал в свое время отец баронессы. При ближайшем рассмотрении этими чудо-механизмами оказались примитивные лебедки. Такой вход назывался потерной. Почему в мирное время подъемный мост был опущен, конюший объяснить не мог, мыча что-то нечленораздельное. Как поняли «полочане», дворовые просто ленились таскать по крутой лестнице тяжелые грузы, предпочитая держать мост опущенным.