Крестовский душегуб

Зверев редко надевал форму и обычно одевался как герой иностранных кинолент. На службу он обычно носил пиджак с накладными карманами цвета кофе с молоком, широкие брюки и белую рубашку, которую дополнял тёмный галстук, завязанный виндзорским узлом. Сапог, которые носили большинство его современников в послевоенные годы, он тоже не признавал, предпочитая им ботинки из толстой поросячьей кожи. Однако если Паша Зверев одевался и выглядел как настоящий лондонский денди, манеры его не всегда соответствовали его облачению. Временами он был хамоват и даже откровенно груб, частенько распускал руки, причём не только тогда, когда имел дело с преступниками. Эта особенность Паши Зверева, разумеется, никак не способствовала его продвижению по служебной лестнице, однако его это заботило мало.

Как-то раз при задержании Павел Васильевич получил ножевое ранение в лицо. Шрам спустя какое-то время исчез, но лезвие повредило лицевой нерв, и с тех пор правая щека Зверева временами подёргивалась. Также из-за этого ранения Зверев, разговаривая, слегка поворачивал голову и смотрел на собеседника (или собеседницу) искоса, словно изучая собеседника. Возможно, именно из-за этой особенности его поведения некоторые женщины, увидев Зверева впервые, тут же начинали чувствовать себя напряжённо, а в итоге надолго теряли сон и покой. Короче говоря, приятели называли Павла Васильевича Зверем из-за его фамилии, недруги из-за его жёсткой манеры общения, что же касается женщин, то большинство из них считали этого грубияна «зверем» очаровательным и чертовски милым.

Когда посыльный, поднявшисьна третий этаж дома номер пять по улице Гоголя, принялся усердно барабанить в дверь, Павел Васильевич ещё нежился в постели. Была пятница, часы показывали половину девятого, а Зверев приходил на работу вовремя только по вторникам, когда его старый друг и непосредственный начальник подполковник Корнев проводил еженедельные совещания с начальниками отделов.

Однушка с кухней и санузлом, где обитал Паша Зверев, была получена им сразу после войны. Квартира была маленькой, но выглядела довольно уютной. Здесь было всё необходимое: прочный стильный диван; шкаф, полностью забитый книгами, и комод, на котором стояли новенький патефон и настольные часы из дерева с латунной фурнитурой и маятником. Стены были увешаны картинами, на подоконнике стояли горшки с цветами. Впервые оказавшись здесь, незнающий человек никогда бы не подумал, что это квартира убеждённого холостяка.

Услышав стук, Зверев встал, на ходу заглянул в ванную и увидел там полуобнажённую Зиночку: на женщине были лишь кружевные трусики и бюстгальтер. Она стояла перед зеркалом и, что-то тихо напевая, расчёсывала волосы. На Зверева Зиночка даже не посмотрела. Тот почесал подбородок, покачал головой и не спеша направился к двери.

– Чего так грохочешь? Жить надоело? – резко распахнув дверь, прорычал Зверев молотящему дверь посыльному.

– Никак нет! Велено явиться!

– Велено? Словечко-то какое… – Зверев потянулся и протёр глаза. – Кем это велено?

– Подполковник Корнев приказал! Сказал, что срочно!

Зверев зевнул и бегло оглядел незваного гостя. Высокий, фуражка набок, ремни портупеи ослаблены. «Эх, видел бы тебя наш Стёпка, – подумал Зверев, глядя на парня. – Не помню этого субъекта, видать, новенький».

– Всё? – Зверев прочесал подбородок и попытался закрыть дверь.

Посыльный, совсем осмелев, тут же сунул в дверной проём ногу, вытянул шею и посмотрел вниз. У самого порога на плетёном коврике стояли лакированные женские туфли, тут же рядом на тумбочке красовалась изящная соломенная шляпка с бежевым бантом. Посыльный понимающе хмыкнул:

– Бурная ночка, товарищ капитан?

– А ты, я вижу, любопытный?

– В нашей работе без этого нельзя, сами же знаете! – сержант сдвинул на затылок фуражку.

– Откель же ты такой прыткий, детинушка?

Сержант не растерялся и ответил в том же стиле:

– Так ведомо откель – из Управления!

– Понял я, что из Управления. Подразделение какое?

– Так из дежурной части мы! Вот оно как.

Зверев снова почесал подбородок, сержант насторожился.

– Копыто убери! – прошептал Зверев и слегка подался вперёд.

– Так вы едете или нет? – парень чуть отступил, но ноги из прохода не убрал.

– Сейчас соберусь и приеду.

– Так я вас подожду?

– А на кой ляд ты мне сдался? – Зверев снова зевнул.

– Так я ж на машине!

– Вон оно как? Корневу так приспичило, что он даже машину выделил! Звать-то тебя как, чадушко?

– Не такое уж и чадушко. Четверть века надысь разменял!

– А звать-то тебя как?

Сержант продолжил в том же ключе:

– Зовусь я младшим сержантом Костиным. Честь имею, товарищ капитан! Костин Вениамин Петрович!

– Венечка, значит!

Брови парня выгнулись.

– Не Венечка, а Вениамин!

– Ах, вон оно что… Наглый, но гордый! Запомни, паря, если прикажу, будешь не только Венечкой, но и Веником!

– Это мы ещё поглядим, – обиженно буркнул сержант.

– Ладно, жди!

Зверев захлопнул дверь и крикнул всё ещё сидевшей перед зеркалом Зиночке:

– Визит окончен, солнце моё! Проваливай, меня начальство вызывает!