Крестовский треугольник

— Может, виски? – встрял Роман.

— Нет. Спасибо, – коротко отозвался Лев.

— Чтобы ты до конца понимал, мы с тобой об этом разговаривали при последней встрече.

Петров часто заморгал глазами. До него начало доходить, что хозяин дома — тот самый гей, о котором они с Никитиным еще недавно беседовали в баре.

— Угу… — помедлив, Лев кивнул, показывая тем самым, что понимает намек товарища.

Почувствовав неловкость в разговоре, Роман решил взять инициативу на себя.

— Извините, Сергей Петрович. Давайте я все сам расскажу.

Лев быстро перевел взгляд на виновника внезапной встречи школьных приятелей.

— Лев, дело в том, что я… я… — сделать каминг-аут в спокойном состоянии было куда сложнее, чем под воздействием сильных эмоций. Но сейчас не до собственных страхов, Петров его последняя слабая надежда. — Я гей и у меня есть друг, с которым мы давно живем вместе. Так вот… Два дня назад, когда я вернулся домой, то увидел обнаженного сына в компании своего друга. Первое, что пришло мне в голову — это то, что за моей спиной творится что-то ужасное. И я позвонил в милицию. Приехали ваши ребята и забрали Андрея. Саню направили на судмедэкспертизу. И там он мне признался, что подстроил эту нелепую сценку. Когда я и Саня пришли к следователю и все рассказали, он отказался поверить нам. Что теперь делать — я ума не приложу…

— Ну и письмецо… от родителей… попечительский совет, скорее всего, уже направил в органы опеки… Представь, что сейчас будет! – добавил Сергей Петрович, развалившийся на стуле рядом.

— Ну, блин, вы даете стране угля… — резюмировал Лев, понимая, почему застал Никитина этим вечером в столь странной компании. — Так…

Он сощурился и пристально уставился на Крестовского.

— Да, мужик, встрял ты по самые помидоры, — пальцы Петрова отбивали барабанную дробь о стеклянную крышку стола. — Есть родственники, кто сможет подстраховать — позаботиться о сыне в случае чего?

— Мама вряд ли сможет приехать, она в последнее время все болеет…

— Кто-то еще?

— Катя… тетка Сани, сестра моей бывшей жены… Но там муж… Согласится ли?

— Вот этот вариант уже больше подходит. Лучше чтобы согласилась и пожила у вас какое-то время… так, на всякий пожарный, мало ли…

— Я завтра позвоню ей…

— Лучше сегодня.

— А что с Андреем? Следователь даже не сказал мне, где его держат.

— Я постараюсь завтра все выяснить по своим каналам. Статья у него поганая… вот что… Как фамилия следователя, говоришь?

— Золотарёв.

— А, знаю-знаю… этот копытом землю рыть будет, чтобы подследственного по сто тридцать четвертой до суда довести… Здесь главное, чтобы твой дружок слабину не дал… Если чистосердечное напишет, то суши сухари. А Золотарёв уговаривать мастак… Фамилия друга?

— Вересов. Вересов Андрей.

Петров достал телефон и добавил запись в напоминания.

— И свой номер мне скажи, как что-то будет известно, отзвонюсь.

***

После разговора Роман быстро собрался и ушел, коротко чмокнув любовника в щеку и бросив напоследок невыразительное «пока». И с тех самых пор больше не звонил.

Беспокойство охватило на пятый день. Андрей понимал, что настал переломный момент, и если он позвонит первым, то все сказанное им улетит в тартарары и они к этой теме уже вряд ли вернутся. Но волнение нарастало. Настоящая паника началась на шестой день, когда он дрожащей рукой нажал вызов контакта «Рома» на телефоне. Те несколько секунд, пока в трубке слышались длинные гудки, показались вечностью. Отбой со стороны вызываемого абонента стал настоящим ударом. Внутри оборвалось: «Неужели конец?» Повторный вызов был отбит еще быстрее. Настроение упало до нуля. Ничего не хотелось.

Возвращение в одинокую холостяцкую комнату показалось нестерпимой пыткой. Здесь все напоминало о Романе.

На столе стояла красная кружка в белый горошек. Андрей ее купил специально для любимого.