Крестовский треугольник

— А у меня рабочий день закончился. С вашего позволения… — Никитин полез в несгораемый шкаф и, достав оттуда початую бутылку, плеснул немного в стакан. По комнате поплыл горьковатый аромат. Выпив одним глотком содержимое стакана, Никитин громко шмыгнул и, медленно выпустив воздух изо рта, начал рассказывать: — Где-то с месяц назад ко мне в кабинет пришла классная руководительница восьмого «А». Она была весьма обеспокоена ситуацией в семье Саши. Утверждала, что его отец живет с мужчиной и что мальчику угрожает опасность.

— А вы не думали, почему она так решила?

— Откровенно говоря, меня насторожила эта информация, но я не считаю, что если мальчик живет в семье геев, то ему нужно чего-то опасаться.

— Ну, во-первых, в нашей стране законом такие отношения к семейным не приравниваются. А во-вторых, если женщина заявила подобное, то у нее наверняка были для этого основания. Вы не пытались разобраться в ситуации?

— Конечно, пытался. И даже разговаривал со старшим Крестовским. Когда я намекнул ему о том, что нам известно о его сексуальной ориентации, он вспылил, и разговор с ним не получился.

Следователь внимательно слушал Сергея Петровича, слегка прищурив глаза.

— Это все? Или можете вспомнить что-то еще?

— М-м-м… наверное, да. Это случилось недавно, в субботу на той неделе. Саша подрался с мальчишками из параллельного класса, за то, что они заявили ему: таким, как ты, не место в нашей школе. Вы представляете?

— Представляю. Что-то еще?

— Ах, да. Родительский комитет во главе с классной руководительницей направил письмо в попечительский совет, по поводу лишения родительских прав отца Крестовского. Якобы существует угроза растления…

— А вот это, пожалуй, не лишено смысла!

— Я вас не понимаю… — Никитин растерянно смотрел на Евгения Петровича.

— Крестовский застал своего друга с сыном.

— Что?! – Сергей Петрович вытаращил глаза. — Когда? Как?

— Два дня назад. Можете еще что-то добавить?

Обескураженный заявлением следователя, Никитин только молча помотал головой. А Лёвка его ещё успокаивал. Это конец! Его имя, как директора школы, в которой произошел сексуальный скандал, теперь прополоскают во всех питерских газетах, а может, и не только. Отчего-то сразу в голове всплыли картинки из знаменитого ток-шоу Малахова. Несомненно, Сергей Петрович не против популярности, но не такой же! Тем более накануне возможного назначения на пост главы администрации округа. Вот об этом, наверное, уже можно забыть. Никитин нервно сглотнул.

— Могу я поговорить с классным руководителем восьмого «А»?

Сергей Петрович пожал плечами:

— Если она еще в школе. Время, сами понимаете, позднее.

— Где я могу ее найти? — Золотарёв встал с места.

— Я провожу. Пойдемте.

Дверь в кабинет русского языка и литературы была не заперта. Никитин заглянул внутрь и увидел полноватую фигуру женщины, склонившуюся над тетрадками.

— Добрый вечер, Нина Ивановна!

— А, Сергей Петрович! Добрый вечер! Проходите, — дама подняла голову и улыбнулась, увидев в дверном проеме директора.

— Я не один, — Никитин неуверенно вошел в класс. — Вот, с вами хотел бы поговорить следователь из прокуратуры.

Золотарёв уверенной походкой подошел к учительскому столу, и присел на край ближней парты.

— Здравствуйте, Нина Ивановна. Позвольте представиться — Золотарёв Сергей Петрович.

Учительница взволнованно посмотрела на незнакомца, потом перевела взгляд на смущенное лицо Никитина.

— Что-то случилось?

— Да, случилось. — Цепкий взгляд следователя изучал испуганное лицо женщины. — Нина Ивановна, расскажите мне о том, почему вы решили, что Саше Крестовскому угрожает опасность?

— Саша?! Господи, что с ним?! — дама схватилась за сердце. — Он жив?!

— Жив.

— Но что? Что с ним случилось?

— Это я и пытаюсь выяснить. Так почему вы решили, что Саше угрожает опасность? — Золотарёв продолжал стоять на своем.

— Как-то ко мне пришла мама одной из учениц и рассказала, что… его отец живет с мужчиной… и мальчика совращают… — голос Нины Ивановны дрожал.

— И что сделали вы?

— Я поговорила с Сашей… и расспросила о семье…

— И что он вам рассказал?

— Он говорил, что живет с отцом… и его другом… Андреем, кажется…

— И все?

— Да, кажется, это все…

— А сами вы что-нибудь странное замечали? В поведении Саши? Может, что-то видели? К примеру, этого друга отца возле школы… или что-то в этом роде?

— Вы знаете, нет… сама я ничего такого не видела… и странного в поведении Саши не замечала, кроме, может быть, того, что со вторника его не было в школе…

— Так… Я бы хотел побеседовать с этой мамой. Той самой, которая приходила к вам. Можете дать мне ее координаты?

— Да-да, — Нина Ивановна засуетилась, судорожно перебирая вещи, лежавшие на столе. — Где же? Где? Одну минуточку…

Она открыла ящик стола и, недолго покопавшись, достала сотовый телефон.

— Вот! Сейчас найду ее номер… А, вот он… Хотите я запишу вам его на бумажке?

— Будьте столь любезны…

Нина Ивановна оторвала листок от небольшой стопки желтых квадратных листиков и быстрым почерком написала несколько цифр.

— Ее зовут Светлана. Это мама Юли Сорокиной. Пожалуйста, — она протянула листочек следователю.