Крестовский треугольник

День, которого Андрей боялся больше всего, наступил. Одиночество и жалость к себе теснили грудь. Слезы лились бесконечным потоком. Сейчас он чувствовал то, что, наверное, чувствовала в свое время Даша, когда Роман бросил ее. История повторялась, только на месте Даши теперь был он, Андрей.

Даша. Андрей в последнее время слишком часто думал о ней, вспоминая их единственную встречу и те проклятия, что выкрикивала она, когда Роман вытаскивал ее из квартиры на лестницу. Они сбывались наяву, словно в кошмарном фильме. Ее боль, ее страдания Вересов сейчас ощутил со всей силой. Как он мог верить человеку, некогда предавшему свою семью? Разве он не понимал, что поступив так однажды, Рома вновь повторит свой поступок?

Андрея внезапно осенила мысль, что Рома не намерен терпеть его присутствия в своем доме. Ведь это квартира Крестовского. Те деньги, что получили от продажи комнаты Андрея, они вложил в долевое строительство, как начальный капитал. Но ипотека была открыта на Романа, и по условиям льготного кредитования Роман должен был являться единоличным собственником жилья. Конечно, Андрей может судиться, но нет никаких гарантий, что он сможет что-то отсудить. Да и не будет он этого делать. Он вымотан — эмоционально и психически — событиями последних месяцев, чтобы пускаться в судебные тяжбы с Крестовским. Но куда он пойдет? У него нет ни работы, ни каких-либо сбережений. За то время, что они жили вместе, Андрей привык полностью полагаться на Романа. И теперь он остался совершенно один, без всякой поддержки. Андрей еще не оправился от потрясения, он еще не в том состоянии, чтобы нормально общаться с людьми. Еще слишком сильны его переживания. Чувство стыда и страха еще крепко держат его в своих тисках. Обратиться за помощью к родителям Андрей не мог, ведь придется признаться, что он гей и рассказать обо всём, что произошло. А он просто не сможет сделать это. Ему страшно и стыдно. Андрею остается только сидеть и ждать, пока Рома вышвырнет его на улицу. Рома, которому он так верил, которого до сих пор любит.

Хотелось умереть здесь и сейчас, чтобы больше не думать, не чувствовать, не страдать. Для него Роман был всем – другом, надежной защитой, семьей. И теперь не осталось ничего. Ни дома, ни любви, ни желания жить дальше.

***

В антракте Макс и Роман поднялись на четвертый этаж, с которого был выход на галерку. Крестовский затащил нового знакомого в самый дальний угол, где вероятность встретить кого-либо из зрителей или работников театра стремилась к нулю. Романа распирало от желания. Он прижал парня к стене и впился в его губы, шаря руками по упругому молодому телу. Макс прикрывал от удовольствия глаза, подставляя свою шею жадным поцелуям.

В груди клокотало. Роман почувствовал, как внизу живота растекается тепло, отчего в брюках становится тесно.

— У тебя есть где? – не прерывая ласк, с жаром выдохнул Роман в ухо Максу.

Парень отстранил от себя Крестовского и с прищуром посмотрел в глаза. От этого ультрамаринового взгляда подкашивались ноги.

— А у тебя?

— Ко мне пока никак…

— Что жена?

— Вроде того.

Парень ухмыльнулся.

— Ну, тогда поехали.

Квартира на юге Питера, в которой жил Максим, представляла собой достаточно просторную обставленную со вкусом студию. Два больших окна, обрамленных тяжелыми темно-серыми портьерами. Справа встроенная кухня с черным лакированным панелями и длинной барной стойкой в окружении высоких стульев. По центру угловой диван и два кресла. У окна примостился стеклянный журнальный столик. На стене телевизионная панель. Стены, пол и потолок разных оттенков белого – от совершенно холодных до теплых, с мягким бежевым свечением. Зеркальный шкаф-купе занимает всю противоположную от окон стену.

— Проходи, – Максим положил ключи на высокую черную тумбу возле двери и, скинув ботинки, направился в сторону кухонного уголка.

– Вина? Шампанского? – стараясь быть гостеприимным, предложил парень.

— Нет. Иди сюда. – Роман схватил Макса за руку и притянул к себе, накрывая губы парня своим ртом.

— Подожди, – Максим, выскользнув из объятий Крестовского, расправил диван. – Добро пожаловать на траходром!

Улыбаясь, молодой человек растянулся на ложе, подперев голову кулаком. Роман улегся рядом, поглаживая парня по бедрам. Ему не терпелось. Ладонь скользнула выше и, почувствовав под рукой напряженный член Макса, Крестовский стал легонько мять его, то и дело поглядывая в голубые глаза. Губы парня растянулись в похотливой улыбке. Он расстегнул свои брюки и одним движением стянул их с себя, прихватив большими пальцами нижнее белье. В мгновение ока облегающий торс джемпер полетел на пол. Руки Романа заскользили по обнаженному красивому телу, поглаживая грудь. Переместились ниже, стали ласкать упругий накаченный пресс, подбираясь к вожделенному.

Крестовский скинул с себя одежду, наслаждаясь прикосновениями тонких красивых ладоней Макса. Его охватило волнение. Он задрожал, поддаваясь этой сладостной неге.

— Мы с тобой не договорились, — прошептал в ухо Максим, обнимая массивную грудь Крестовского. – Надеюсь, что ты предпочитаешь быть сверху…