Крестовые походы. Идея и реальность

Практика крестоносной деятельности была столь разнообразной, что все попытки дать точное определение этого феномена не приводят к желаемому результату. Мы не обнаружили дефиниции крестового похода у средневековых богословов и правоведов, и, как мы видим, такого определения нет и у историков. И это отнюдь не проявление их беспомощности, поскольку, судя по всему, само изучаемое явление не поддается какой-то однозначной интерпретации.

Так, может быть, и не нужно стремиться давать четкую дефиницию этого явления и просто наблюдать изменчивый и пластичный процесс крестоносного движения? Похоже, что неопределенность институциональных и юридических признаков крестового похода была очевидна уже современникам. Эта неточность, как мы видели, проявлялась на всех уровнях: например, неясно формулировалась цель предоставляемой крестоносцам индульгенции, так как поначалу было непонятно, что отпускалось — грех или наказание за грех; достаточно произвольным был принцип переноса крестоносных привилегий, когда новые экспедиции приравнивались к крестовым походам в Святую Землю, притом что осуществление этой процедуры приводило к невиданному расширению крестоносного движения и размыванию его границ; неоднозначным был даже статус участников войн Креста — ведь, как уже говорилось, не все, кто воевал даже в Святой Земле, были в собственном смысле crucesignati, под которыми подразумевались воины, наделенные светскими и духовными привилегиями и участвующие в священной войне и пр. Можно привести много других примеров, свидетельствующих о сложной и изменчивой природе крестоносного движения.

Надо сказать, что сами современники явно легко относились к широкой интерпретации специфической формы священной войны, которая была связана с духовными и материальными привилегиями, возникшими в Первом крестовом походе. Создается впечатление, что средневековые люди, осознавая различие целей, мотивов и обстоятельств крестоносных экспедиций, не видели в крестовых походах единое монолитное движение. Сначала речь шла о походах в Святую Землю, военно-религиозных экспедициях на Пиренейском полуострове, затем крестоносная практика распространилась на север Европы, в XIII–XIV вв. проводились итальянские крестовые походы, направленные против гибеллинов в защиту Папского государства, а в XVI в. христианская Европа вела оборонительные войны против турок под руководством Габсбургов и пр. — все это очень разные явления, объединенные лишь идеей единства христианского мира и практикой пожалования индульгенций. Можно сказать, что сама теория крестового похода шла за практикой, чем и обеспечивалось развитие крестоносного движения. Крестовые походы принимали самые разные формы и вряд ли возможно подвести черту под всеми этими многоликими практиками.

Мы неизбежно приходим к выводу о том, что военно-религиозные экспедиции, которые мы называем крестовыми походами, не существовали сами по себе, они не были каким-то независимым движением. Мы можем говорить лишь о том, что крестовые походы существовали в той мере, в какой они отвечали потребностям времени. Не будучи самостоятельным и единообразным по форме, крестоносное движение, как уже говорилось, отражало тенденции развития общества средневековой Европы. Крестовый поход как институт был всего лишь средством для достижения целей, отраженным светом происходящих в самых разных сферах общественной жизни процессов и явлений — таких, как церковные и политические амбиции папства, благочестивая практика мирян, особенно знати; становление «преследующего общества» (persecuting society), экономическая экспансия в различных частях Европы, развитие культа рыцарства и аристократических кодексов чести, религиозные инициативы церковных реформаторов и пр. Крестовый поход был их творением, а не они — его. В соответствии с потребностями общества, крестоносное движение всякий раз перестраивалось, его природа менялась под влиянием различных общественных и политических факторов. В сущности говоря, крестовый поход не может быть определен в его собственных терминах, так как он — подчеркнем еще раз — существовал лишь в связи с требованиями меняющегося западного контекста. Как образно сказала об этом явлении замечательный историк-медиевист О. А. Добиаш-Рождественская, крестовый поход — это «переменная величина», и хотя крестоносное движение не покрывается «всем содержанием средневековой жизни», имея собственное содержание, но тесно с ним связано. «Его рассматривают как производную от экономического и социального развития Средневековья, от политической его эволюции. Он есть все это, но и нечто иное и большее, имеющее свою резонирующую среду, своих носителей, свои формы и краски».[140] Крестовый поход был изменчив, как Протей, — но не потому, что это было какое-то незначительное для средневековой Европы явление — наоборот! — а потому, что он отвечал разным чаяниям и нуждам общества. И именно оно воздействовало на крестовые походы и определяло их форму и судьбу.