Крестовые походы. Под сенью креста

А крепость эта в конце XI века была действительно первоклассной. Окруженная мощной шестикилометровой стеной с более чем двумястами башнями (возможно, их число достигало двухсот пятидесяти), она стояла на берегу Асканского озера. Западная стена города поднималась прямо от уреза воды, и враг, задумавший полностью блокировать Никею, должен был бы позабо-гиться и о военном флоте. Именно благодаря этому замечательному географическому положению Никейс-кая крепость долгие столетия стояла неприступной тердыней на пути мусульман. Лишь полная военная и государственная неразбериха, царившая в Византии мосле Манцикертской катастрофы, отдала эту цитадель под власть сельджуков. Словом, задача, стоящая перед крестоносцами, которые с конца апреля, после неподготовленной и неудачной попытки взять крепость с налета, приступили к планомерной осаде Никеи, была необычайно сложной.

Надо сказать, что вначале крестоносцам повезло. Дело в том, что в Никее в это время не было крупных сельджукских воинских сил, за исключением постоянною гарнизона. Султан Килидж-Арслан, сын Сулейма-ii.i, тот самый, что в 1096 году разгромил крестьянское ополчение, видимо, поверил, что с этой победой неприятности, идущие с Запада, кончились, и вместе с вой-ском ушел на восток, воевать с неподвластными ему сельджукскими эмирами. Так разобщенность мусульманского мира уже в начале похода сыграла на руку крестоносцам; В итоге отряды Готфрида, Боэмунда и спн'рофранцузских князей смогли без помех занять подступы к северной и восточной стенам крепости. На южном направлении должен был действовать Раймунд Тулузский со своими людьми, но он в это время был сильно занят своей склокой с византийским императором. Отсутствие единого командования и недоверие вождей друг к другу (а чем еще можно объяснить то, что крестоносцы не окружили всю крепость сразу, как не позицией Раймунда, не доверявшего друзьям-соперникам) могли дорого обойтись крестоносцам. В середине мая стало известно, что Килидж-Арслан с большой армией спешит на выручку своей столице, и оголенпоеть южного участка стала представлять серьезную угрозу.

Лучше всех это понимал Боэмунд Тарентский — единственный из вождей крестоносцев, сведущий в искусстве осады городов. Понятно поэтому то неистовство, с которым он накинулся на упрямого тулузского графа. И эта ярость Боэмунда, вкупе с подозрительностью Раймунда, все же в последний момент помогли «Христовым рыцарям». 17 мая конница Килидж-Арсла-на, видимо, знавшая от своих разведчиков об отсутствии христианских войск у южной стены города, стала прорываться в Никею именно с этой стороны. Но как раз утром этого дня отряды Раймунда уже заняли свои позиции, и атака сельджуков (тем более, не ожидавших здесь сопротивления) была сорвана. В последующие дни турки потерпели несколько поражений и на других направлениях и, потеряв убитыми и ранеными несколько тысяч человек, вынуждены были отказаться от попыток деблокировать Никею и ограничиться мелкими налетами.

Однако, судьба Никеи далеко еще не была решена. Стены ее были высоки и крепки, да и у крестоносцев почти не было необходимой осадной техники — ведь в Западной Европе столь мощных крепостей в ту эпоху просто не существовало. По сути, единственным способом заставить Никею сдаться была бы только полная блокада твердыни; проще говоря, взять ее можно было только измором. Но с этим дело обстояло из рук вон плохо. Камнем преткновения для «воинов Христа» стала западная часть города, примыкавшая к озеру. Окружить все огромное озеро войсками крестоносцы не могли, и защитники крепости по воде получали все необходимые припасы. Осада грозила затянуться на неопределенный срок, а тем временем Килидж-Арслан начал собирать большое войско в долинах Анатолии. Затягивание осады грозило неудачей всему походу. Никею нужно было взять до подхода главных сил сельджуков. И здесь на помощь крестоносцам пришла Византия. Алексей Комнин лучше всех понимал, что неудача под Никеей сломает все его далеко идущие планы, а занятая им вначале выжидательная позиция становится опасной и для самой Империи. И тогда по приказу императора к озеру было перенесено на руках и спущено на воду несколько десятков небольших военных кораблей. Так Никея оказалась блокированной и с моря, и с суши.

С середины июня руководителям гарнизона в Никее стало ясно, что город обречен. Помимо всего прочего, в условиях начавшегося голода обострились отношения с гражданским населением, в большинстве своем греками-христианами. Только общий страх перед жестокими варварами-франками еще удерживал народ в повиновении. А вечером 19 июня до сельджукских полководцев в Никее дошла страшная весть: на следующий день намечен общий штурм города. А что творили крестоносцы в городах даже дружественной им Византии, было вождям никейского гарнизона хорошо известно. Фактически, город был обречен на поругание и гибель.