Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю

Иннокентий открыто признал, что бремя многочисленных обязанностей в Риме не позволяет ему возглавить Крестовый поход лично, но в 1198 и 1199 годах он назначил целый ряд папских легатов представлять его интересы и следить за ходом священной войны. Он также установил точные границы, обозначив тех, кто имел право проповедовать Крестовый поход, и мобилизовал для этой цели известного французского проповедника Фулька из Нейи. В то же самое время папа стремился установить для будущих крестоносцев строгий минимум службы, объявив, что, только проведя определенный период времени в Крестовом походе, человек сможет получить индульгенцию (сначала это было два года, потом срок был снижен до года).

Все это казалось удивительно эффективным, и все же, несмотря на энергию и уверенность Иннокентия, все его усилия привели к весьма скромным результатам: ожидаемых толп исполненных восторженного энтузиазма воинов не было (хотя крест приняли многие бедняки); сундуки для подаяния стояли пустыми. Первая энциклика Иннокентия призвала начать Крестовый поход в марте 1199 года, но эта дата наступила и прошла, а никаких признаков активной деятельности так и не было. Наконец в декабре 1199 года появился второй призыв. К этому времени контроль над тем, что могло стать Четвертым крестовым походом, постепенно ускользал из рук папы.

В действительности концепция крестоносного движения папы Иннокентия была некорректна в своей основе. Абсолютистская по тону, она не обеспечивала интерактивного сотрудничества между церковью и лидерами из числа мирян. Папа воображал, что короли и аристократия латинского христианского мира легко склонятся перед его волей, поскольку это якобы угодно Богу. Но это оказалось совсем не так. Начиная с Первого крестового похода европейская мирская знать была чрезвычайно важна для крестоносного движения. Именно ее лихорадочный энтузиазм мог вызвать увеличение набора рекрутов благодаря социальным сетям родства и вассальной зависимости, а их военное лидерство могло стать решающим в священной войне. Иннокентий определенно надеялся привлечь для участия в Крестовом походе рыцарей, феодалов и даже королей, но только в качестве послушных пешек, а не как равных или союзников.

Историки обычно предполагали, что Иннокентий намеренно ограничивал степень королевского участия в Крестовом походе, однако это не совсем так. Для начала, по крайней мере, он намеревался договориться о мире между анжуйской Англией и капетингской Францией и даже сделал попытку убедить короля Ричарда I принять крест. Но когда Львиное Сердце в 1199 году умер, несбыточные планы как-то включить Анжуйскую монархию в «папский Крестовый поход» испарились. После смерти Ричарда его брат Джон был слишком занят борьбой за власть в Англии и в анжуйских владениях, чтобы думать о Крестовом походе. Французский король Филипп-Август также дал понять, что не намерен покидать Европу до тех пор, пока не будут решены все вопросы с анжуйцами. А непрекращающаяся борьба за власть в Германии не позволила участвовать в Крестовом походе Гогенштауфенам. Но даже когда стало очевидно, что коронованные особы этих трех государств не будут участвовать, Иннокентий не попытался обратиться к высшей аристократии. Возможно, он думал, что представители этого класса соберутся на его призыв по доброй воле, обрадовавшись возможности быть у него на побегушках. В этом папа ошибся, и эта ошибка имела самые трагические последствия для всего христианского мира.[336]

ЧЕТВЕРТЫЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД

Вопреки надеждам и ожиданиям папы Иннокентия III в Четвертом крестовом походе участвовали в основном светские люди, он подчинялся нецерковным лидерам и находился под влиянием мирских проблем. Настоящий энтузиазм и активный набор в экспедицию европейской элиты начался только после того, как приняли крест два известных аристократа из Северной Франции — граф Тибо Шампанский и его кузен Людовик, граф де Блуа. Это произошло на рыцарском турнире в Экри (к северу от Реймса) в конце ноября 1199 года. В феврале 1200 года к ним присоединился граф Бодуэн Фландрский. Все они были представителями высшей латинской знати, имели обширные связи при дворах Англии и Франции. Каждый обладал бесценной «крестоносной родословной», поскольку уже несколько поколений их семейства сражались на Святой земле. И все же, хотя все они, безусловно, знали о проповедях Фулька из Нейи, нет никаких свидетельств, позволяющих предположить, что с ними входил в непосредственный контакт тот или иной представитель папства. Конечно, как и ранние крестоносцы, они считали, что откликнулись на призыв к оружию, санкционированный папой, но, судя по всему, они не ощущали потребности во взаимодействии с Римом в вопросах планирования и осуществления экспедиции. В результате возникло тревожное разобщение между их видами на будущее и идеализированными представлениями Иннокентия III.

Отклонения, ведущие к катастрофе