Крестовые походы

Ночь менестрель провел на лучшей кровати вместе с двумя компаньонами, и самым тщательным образом ощупал матрас и кровать. Никаких следов прежних жильцов он не обнаружил, кроме блох, которых там оказалось превеликое множество. Возможно, частично по этой причине он поднялся рано, выпил жидкого утреннего пива и поспешил по темной, холодной, грязной дороге к Вене, к которой подошел на восходе солнца, когда открывались ворота. Он заговорил с выходившим коробейником и предложил две золотые монеты за доставку сообщения в Вормс. Поскольку эта сумма была равноценна выручке за целый год, разносчик с радостью согласился. Менестрель дал ему одну монету и пообещал, что другую гонец получит, если быстро доставит сообщение. Нужно было разыскать француза из свиты некоего епископа, прибывшего из Англии к германскому императору. Разносчик должен сказать этому французу: «Леопард захватил льва. Пусть орел поспешит огласить свое требование».

Герцог Леопольд устраивал в Вене прием по случаю Рождества с пантомимами, играми в жмурки и в фанты. С легким флиртом вручались и принимались подарки. Мерцая подожженным коньяком, блюда появлялись в зале под звуки труб. Жонглеры, менестрели и шуты развлекали гостей, придворные исполнители старались расширить свой репертуар. Эти последние вовсе не обрадовались прибытию менестреля, купившего себе нарядную одежду на золотые дукаты, которые он прятал в подкладке футляра для виолы. Господа и дамы особенно приветствовали человека, говорившего по-французски, поскольку рыцарские баллады зародились именно во Франции.

Искусство менестреля вскоре получило одобрение. Он мог заставить дам вздыхать над историей сэра Гавена, придворного короля Артура, а после заставить мужчин смеяться над сказкой о мышке, выручившей льва. Молодые люди, которые желали услышать последние любовные песни, обнаружили, что он способен поистине бесконечным потоком изливать прекрасные рифмы и нежные мелодии. Все решили, что перед ними какой-то знаменитый трубадур, хотя он сам, смеясь, это отрицал и называл себя Ниманд, то есть Никто. Распространились слухи, что он рыцарь, вероятно, даже принц, странствующий, изменив внешность, из любви к приключениям.

Как бы то ни было, менестрель не мог не петь. Его даже видели во дворе за пределами главной крепости замка, где он развлекал слуг песней, сочиненной королем Ричардом, который сам был трубадуром и любил окружать себя менестрелями. С его стороны было бестактностью упомянуть короля Ричарда при дворе герцога Леопольда, и один из тех, кто слушал его из башни, посчитал необходимым намекнуть ему на это. Менестрель поблагодарил, но в тот же вечер после ужина он выбрал для двора историю о Святой Земле.

Когда неверные захватили Иерусалим и смели все королевство, словно неудержимая волна, принц Рейнальд Сидонский, поручив свой замок заботам сенешаля, отправился сдаваться Саладину и при личном общении быстро его очаровал. Принц с большим знанием дела вел беседу об арабских поэтах, даже о Коране, и султан вообразил, что его можно обратить в ислам. Рейнальд тянул время, делая вид, что готовится принять решение, а сенешаль спокойно укреплял замок и запасал провизию. Наконец Саладин понял, что его дурачили, и с почетным эскортом отослал принца к воротам замка, под угрозой смерти обязав его приказать защитникам сдаться. Рейнальд по-арабски крикнул своим людям на стенах, чтобы они сдавались, а по-французски – делая вид, что переводит, – велел стойко держаться. Замок не был взят, но Саладин был слишком мудр, чтобы поддаться обману. Однако, узнав и полюбив принца, он простил его и держал при себе, как уважаемого гостя, пока за него не заплатили выкуп.

Это была прелестная история, она очень понравилась дамам, но герцог Леопольд слушал ее угрюмо и заметил, что султан любит делать великодушные жесты, прикрывая ими свои злые деяния. Несомненно, Саладин хотел бы, чтобы все забыли, как он собственноручно отрубил голову Рейнальду Шатильонскому, когда того захватили в плен.

Двор притих, все знали, что герцог Леопольд терпеть не может, когда напоминают о крестовом походе, где на его репутацию была брошена тень Ричардом Английским, злейшим его врагом. Но герцог, хотя и смотрел на менестреля зверем, послал ему золотой рог. А после поднялся с места и сказал, хотя и резким тоном, что большинство песен о крестовом походе посвящено королю Ричарду.

Почти открытое приглашение произвело на присутствующих столь ошеломляющее впечатление, что даже вассалы и прислуга прекратили свою болтовню. Все смотрели на герцога Леопольда, с мрачной улыбкой крутившего в руке ножку кубка, и приготовились слушать.