Крестовый отец

Парней заметно удивляла его осведомленность. Но пахан должен все про всех вызнать, если внутри завелась сука и это грозит бедой людям и делу.

— «Черный капитан» от Филипсова дома в десяти минутах ходьбы, достаточно было отлучиться в туалет. Радикюль дома завалился спать, заперев дверь, чтоб дети не мешали, а этаж у них первый, и дрых до позднего вечера. Светка для Шатла тоже не алиби. Короче, ничего путевого с алиби не выходило. Я решил никого не скидывать…

— Ты прям, как тот ментяра-частник из телевизора, — не выдержал долгого молчания Багор, — который коротышка при усах и капитана за собой таскал. Буржуев тот классно разводил.

— Короче, как было вычислить иуду? — Сергей в очередной раз обвел взглядом сидящих за столом. — Я подумал зайти с другого конца. У иуды есть хозяин. Который и заварил этот чифирь. Который давал инструкции. Который наобещал своему пристебаю наградные бабки и теплое, как очко с подогревом, место в новой команде. Короче, надо было замайстрячить так, чтоб иуда связался с хозяином. Хотя бы по телефону.

Оставив печку, к столу подошел Колобок. Встал за спинами Петра и Багра.

— Ждать свяжется или не свяжется сам, можно было бы долго. Пес их знает, как они там договаривались. А время дорого. Короче, надо было подтолкнуть.

Потрескивали дрова, нет-нет, как бывает во всех деревянных домах, где-то что-то само собой скрипнет или проскрежещет, иногда с трассы доносило рев проносящихся мимо тяжелых машин.

— Вчера я позвонил каждому из вас и зазвал на сегодняшнюю встречу. И сделал небольшую прибавочкой для каждого. Так, легкий намек, чтобы сложилась мысль, будто я срываю с кичи в бега. Иуда должен был задрыгаться, ведь хозяин убедил его, что Шрам из крытки живьем не вылузгается. А Шрам собирается на скок. Знает ли хозяин? Может и не знать, поэтому иуда обязательно должен был отсемафорить ему. Во-первых, предупредить, во-вторых, спросить, что же ему теперь строить.

Колобок переместился к Шраму. Взял пачку, что лежала перед Сергеем, выбил сигарету. Закурив, остался возле Шрама.

— Сработало.

И так в хибаре стояла тишина, теперь она застыла, как вода застывает в морозилке. Керосиновый огонь шалил тенями по стенам, пробегал по напряженным суровым лицам.

— Радикюль, куда ты звонил сразу после нашего разговора?

— Падло! — вскочил Багор. — Урою!

Рука зоновского знакомого Шрама рефлекторно метнулась к пустому сейчас карману брюк, в котором Багор обычно таскал финку.

— Сядь! — Шрам обошелся без крика, но его голос стоп-краном притормозил разгон зоновского знакомца. — Сядь, Багор и сиди, не прыгая.

Радикюль, попавший в пересечение взглядов, опустил голову к клеенке.

— Ну, чего, Радикюль?

— Ты же и так в курсе, Шрам.

— Ты ребятам объясни.

— В аэрофлотовскую кассу, — Радикюль оторвал голову от цветков на клеенке, чтобы пройтись глазами по глазам своих товарищей. Напарываясь в лучшем случае на недоуменный взгляд. Багор отвернулся и что-то прошептал, слышное одному ему.

— Слинять намылился, — выдавил сквозь зубы Петро.

— Нет, — спокойно ответил Витек. — Я хотел отправить семью. Когда Шрама взяли, я раздумывал над ситуацией. И пришел к выводу, что Шрама подставили, чтобы в тюрьме убрать, а нас собираются разгромить и прибрать наше дело. Я еще надеялся, что Шрам выйдет на волю и все образуется. Когда Шрам позвонил мне, и я понял, что он уходит в бега, то есть мы, скорее всего, останемся одни, мне стало ясно — не избежать войны…

«А иуда неплохо держится, — отметил Сергей, — глазом не моргнет. Верит, что выкрутится?»

— Вот я и надумал отослать домашних из города на месяц-другой. Все, чего еще сказать?

— Чего ж ты нам ничего не говорил? — выстрелил вопросом Жуф. А если бы оставался на кармане ствол, то мого быть и в натуре шмальнул бы.

Радикюль только пожал плечами.

— Семья — дело святое, — произнес Шрам. — А ты, Шатл, тоже к семье сорвался после нашего разговора?

— Я?! — вскинулся Шатл.

— За тобой проехали до Питера, а там ты умело оторвался.

— Кто это за мной ехал?

— Что поменяет, если ты узнаешь «кто»?

Обескураженные пацаны переводили взгляды с Радикюля на Шатла.

— Я не сразу сорвался. Почему сразу? — Шатл занервничал, заелозил по лавке. — Не срывался вообще. Вышел себе неспеша, сел, поехал. Не уходил… Ну, оторвался, да! Сидят на хвосте… Мало ли менты…

— Куда, тебя спрашивают? К кому помчался? — грозно надавил Багор. — Колись, паскуда!

— За паскуду с тебя спрос будет! — Шатл попытался встать, но на плечи, придавливая, упали руки Колобка, переместившегося ему за спину.

— Чего ты юлишь? — сказал Сергей, крутя кончик фальшивого уса. — Вываливай правду, деваться тебе некуда.

— Шрам, — Шатл приложил ладонь к груди, — бля буду, личные дела! Никакой подляны, свои заморочки. Разве ты их не знаешь?

— Ничего я не знаю, — покачал головой Сергей. — Говори. С кем и зачем встречался после нашего разговора?

Говорить Шатлу не хотелось. Но деваться, действительно, было некуда. И он начал выдавливать из себя слова: