Крестовый поход детей

Он отслужил мессу с унынием, которого не испытывал даже в самые темные моменты.

Стыдясь этого чувства, он думал о священнослужителях прошлого. О тех, кто не давал погибнуть вере и обрядам в самые мрачные эпохи истории человечества. Джон молил Бога дать сил, чтобы он мог соответствовать уровню этих людей. При этом он сознавал, что сделан совсем из другого теста. Его вера была нетверда еще до Страдания. Он хорошо помнил один день за много лет до конца света, когда прочел о резне, которую устроил в Америке один сумасшедший. 32 ребенка от шести до десяти лет были расстреляны из автомата.

«Где Ты был, когда этот монстр направлял на невинных свое ружье?» — крикнул он в душе своему Богу.

Но какая-то часть его самого уже знала ответ. И она была сильнее любых сомнений.

Этих детей убил человек, а не Бог.

Бог позаботился об их душах, но он не мог отнять у убийцы свободу выбора. Такое объяснение Джон дал бы любому спросившему. Хотя на самом деле предпочел бы, чтобы Бог опустил с небес руку и вырвал сердце из груди ублюдка прежде, чем тот успел произвести хоть один выстрел.

Тем не менее, Дэниэлс не позволил своим сомнениям нарушить святость мессы. Он исполнил ее предельно внимательно и аккуратно. Отсутствие зрения не было помехой: руки знали все наизусть. Воспроизведение привычных действий давало некоторое утешение.

Только когда он начал читать «Отце наш», молитву с 1700-летней историей, что-то внутри начало сдаваться.

«Да приидет царствие Твое…»

Но мир больше не принадлежал Богу, и тем более не принадлежал он человеку.

«Хлеб наш насущный даждь нам днесь…»

Но какой хлеб? Быть может, в мире никогда больше не будет хлеба. Теперь слова «ядите: сие есть Тело Мое» следует понимать буквально…

«И не введи нас во искушение…»

Искушение выжить: пусть даже ценой убийства, насилия, грабежа. Именно в таком порядке: от менее тяжелого преступления к более тяжелому. Потому что отнять жизнь в этом царстве мрака и смерти было меньшим грехом, чем обокрасть…

«Но избави нас от лукавого…»

Как же это возможно в мире, где лукавый подстерегает в каждом вздохе, в каждом луче света, в каждой встрече. Бежать уже некуда. Враг находится внутри нас.

Лукавый одержал победу.

Джон вздохнул.

«Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь».

―Аминь, — отозвался голос с порога комнаты. Вошел Управляющий.

―Закончилось? — спросил он. Джон отрицательно помотал головой. Извинившись, молодой человек сделал два шага назад. Стоя у входа, он дослушал последние слова мессы. Когда отец Дэниэлс произнес слова благословения отсутствующим верующим, Управляющий улыбнулся. Он не перекрестился. Когда священник закончил собирать обрядовую утварь в рюкзак, юноша снова вошел в комнату.

―Теперь можно поговорить с тобой?

―Да.

―У тебя было не особо много зрителей.

―Месса не спектакль.

―Хочешь сказать, что ты не разочарован?

―Я хочу сказать, что это не имеет значения. По крайней мере, для меня. Ты хотел спросить меня о чем-то?

―Я хотел напомнить тебе о чтении. «Том Сойер». Одна группа утром и две во второй половине дня.

―Хорошо.

―Хотя сегодня, конечно, выходной.

―Для меня рабочий день воскресенье в любом случае.

―Ах да. И, кстати, есть еще одно дело, о котором я должен поговорить с тобой. Мать милосердия говорит, что по ночам ты разговариваешь с какой-то женщиной.

―В этом нет ничего странного.

―Но видишь ли, дело в том, что эту женщину не видно.

―Для меня это не проблема. Ты, наверное, заметил, что я слепой.

Управляющий покачал головой.

―Тут немного другая история. Не пытайся запутать меня. Мать говорит, что эта женщина невидима. И тем не менее, ее голос прекрасно слышен. В общем, создается впечатление, что в твоей комнате есть женщина. Но как только кто-то заходит, ты оказываешься один.

―Красивая была бы история, если бы это было правдой.

―То есть, ты хочешь сказать, что это неправда?

―Я этого не говорил.

Отчаявшись, юноша тяжело вздохнул.

―Таким образом, ты отказываешься говорить мне правду, священник? Есть в твоей комнате женщина или нет?

―Нет.

―И чей же тогда голос слышала Мать?

―Вероятно, я разговаривал во сне, — ответил Дэниэлс.

Управляющий посмотрел на него испытующим взглядом. Священник заметил в его ауре замешательство и жгучую ярость. Но юноша изобразил учтивость.

―Хорошо. Не будем больше об этом говорить. Пойдем, я отведу тебя в комнату для чтений.

―Я могу сам добраться до библиотеки.

―Но мы идем в другое место.

Они прошли по другой зоне Города, после чего попали в лабиринт коридоров, построенных из металлических листов, прикрепленных к доходившим до самого потолка столбам. Отцу Дэниэлсу они напомнили ограждения перед входом на стадион или перед выходом на посадку в аэропорте.

―Такое ощущение, что этот лабиринт проектировал фанат «Пакмана», — заметил он.

Управляющий обернулся.

―Ты знаешь «Пакмана»? — спросил он изумленно.

―Не лично.

―Хватить издеваться. Ты знаешь эту игру?

―Ну конечно. Хотя к тому времени, как мне исполнилось столько же лет, сколько тебе сейчас, ее уже практически забыли. Она оставалась только в виде приложения для смартфона.

―Что такое смартфон?