Крестовый поход на Русь

Многие историки полагают, что сам Таливалдис, как и его сыновья, был православным. Это логично, так как знать зависимых от Руси земель, как правило, была одной веры с сюзеренами. Однако хроника ни словом не упоминает об этом. Более того, сообщая о смерти Таливалдиса, хронист говорит: Так как был он христианином из числа верных лэт-тов, мы надеемся, что душа его за такие мучения наслаждается теперь вместе со святыми мучениками вечной радостью.

Таким образом, можно понять, что Таливалдис был католиком. По мнению И. Штернса, Таливалдис до 1208 года придерживался языческой веры и сам участвовал в жребии о принятии новой веры[62]. Только принимая версию перехода Таливалдиса в католичество можно объяснить, что крещение имерских латгалов и строительство церкви прошло без протестов со стороны князя. На наш взгляд, вполне возможен и несколько другой вариант, а именно переход из православия в католичество. Иначе как объяснить тот факт, что сыновья Таливалдиса, последовав примеру отца, переменили веру в 1214 году? В хронике прямо указывается, что они были православными:

Пришли сыновья Талибальда из Толовы, Рамекэ с братьями и, отдавшись во власть епископа, обещали переменить христианскую веру, принятую ими от русских, на латинский обряд...

Несколько раз в 1208 и 1212 году крестоносцы с ливами и латгалами назначали место сбора у замка Таливалдиса — Беверина — для походов в Эстонию. Но сам Таливалдис в битва не участвовал. И. Штерне пишет:

«Сам Таливалдис во времена Генриха, кажется, был уже пожилым человеком, так как нигде в хронике не сказано, что он принимал участие в каком-нибудь бою или набеге; в Ригу за помощью к немцам отправились старейшины Таливалдиса из Беверена — Дот и Пайке; и в Эстонию с посольством отправлялся посланец Таливалдиса»[63].

Обосновывая эту точку зрения, историк приводит примеры пленения Таливалдиса в последние годы его жизни (1213, 1215). Ни в одном случае нет описания борьбы латгальского князя со своими врагами. Действительно, мы читаем в хронике Генриха:

/Литовцы/ собрали большое войско и, переправившись через Двину, пришли в землю лэттов, разграбили их деревеньки и многих перебили; дойдя до Трикатуи, захватили старейшину этой области Талибальда и сына его Варибулэ, а затем перешли Койву, у Имеры застали людей по деревням, схватили их, частью перебили и вдруг со всей добычей повернули назад.

Литовцы после смерти Даугерутиса в Вендене напали на союзных ордену латгалов, взяв в плен Таливалдиса и его сына. Другой сын князя, Рамекис поднял своих людей, чтобы пуститься в погоню за врагами. К нему присоединился венденский комтур Бертольд с меченосцами. Погоня шла обходными путями. Литовцы, заметив белые орденские плащи, поспешно бежали. Далее хроника сообщает:

Когда они переправились через Двину и уже подходили к своим владениям, Талибальд бежал и, десять дней не евши хлеба, радостно возвратился в родную землю.

Из текста можно понять, что литовцы переправлялись через реку уже тогда, когда погоня отстала. Возникает вопрос, который формулирует И. Штерне: «Почему у самых своих границ литовцы не смогли устеречь такого ценного пленника, как князь Талавы?» И отвечает на него: «По моему мнению, литовцы разрешили Таливалдису бежать; возможно, они боялись, что из-за возраста Таливалдис не сможет вынести дальнего пути и плена»[64]. Возможно, что это и так. Второй сын Таливалдиса так и остался в плену у литовцев. Потому что после литовского плена Таливалдис жил у своего сына в Трикате (Трикатуе). Причиной, скорее всего, действительно мог быть возраст князя. Но своих сыновей он всегда посылал в походы.

В 1214 году сыновья талавского князя устроили набег на земли эстов, в Роталию, откуда привезли большую добычу:

И награбили сыновья Талибальда три ливонских таланта серебра, не считая одежды, коней и большой добычи, и все это отвезли в Беверин. Точно так же и все войско и в первый, и во второй и в третий день преследовало бегущих эстов повсюду и убивало направо и налево, пока не обессилели от усталости и люди и кони.

На следующий год отряд эстов скрытно подошел к Трикате и застал там врасплох старого князя. Эсты потребовали открыть им, где спрятаны богатства князя: