Крестовый поход в Европу

Вскоре мне сообщили, что пора ехать встречать президента, прибывавшего на корабле в Оран. В Оране мы перевели Рузвельта в самолет и доставили на виллу на морском берегу в Тунисе, которую по случайному совпадению местные жители называли Белым домом. На этот раз президент выглядел бодрым, был оптимистичен и уверен. В Тунисе он остался на один день дольше, чем предусматривалось, потому что захотел посетить поля сражений. Проезжая через эти места, он вслух размышлял о возможном сходстве мест наших боев с местами боев древних времен, в частности поля битвы у Замы. И президент, и я знали, что это поле битвы никогда не было точно определено историками, но мы были уверены, что, поскольку карфагеняне использовали слонов, поле битвы расположено, скорее, на равнине, чем в горах, где произошли наши сражения. Увлеченность президента историей и его частые ссылки на нее всегда придавали дополнительный интерес разговорам с ним на военные темы. То же самое было характерно для Джорджа Паттона и премьер-министра.

Я отошел в сторону, чтобы посмотреть на сгоревшие танки, пока президент и его водитель из женского вспомогательного корпуса устраивали себе легкий завтрак. Когда я вернулся, Рузвельт заметил: "А что, Айк, если бы год назад вам предложили пари, что в этот день президент Соединенных Штатов будет иметь ланч где-то на обочине дороги в Тунисе, какую ставку вы бы могли сделать?" Эта мысль, очевидно, навела его на размышления о чрезвычайных событиях только что прошедшего года. Он сначала говорил мне о том, как был огорчен тем, что наше вторжение в Африку произошло сразу же после выборов 1942 года, а не накануне. Затем он говорил о Дарлане, Буассоне и Жиро; потом переключился на Италию и Муссолини и сказал, что испытывал сильное беспокойство во время тяжелых боев возле Кассерина. Коснувшись своих разногласий с Черчиллем, он искренне и несколько эмоционально заметил: "Не было ни у кого лучшего или более стойкого союзника, чем этот старый тори!" Казалось, Рузвельту доставляли искреннюю радость все эти прошедшие события, но его воспоминания прервал сотрудник службы безопасности, который подошел к нему и заметил: "Господин президент, мы здесь находимся дольше, чем следует. Нам нужно теперь же двинуться дальше".

Президент широко улыбнулся и сказал мне: "Вам хорошо, над вами нет стольких боссов, как надо мной".

Служба безопасности энергично возражала против поездки президента в район недавних боевых действий, но я был хорошо знаком с обстановкой там и считал поездку совершенно безопасной: она была неожиданной, и о ней практически никто не знал.

Чтобы дать генералу Маршаллу и адмиралу Кингу некоторый отдых от той напряженной обстановки, которая неизбежно сопутствует свите президента, я пригласил их в свой небольшой коттедж в Карфагене. Они были откровенно рады возможности спокойно провести вечер. Оба, как мне казалось, имели прекрасное самочувствие и отличное настроение. В ходе разговора перед обедом адмирал Кинг затронул вопрос о будущем командующем в операции "Оверлорд". Он сказал, что в предварительных беседах по этому вопросу между президентом и премьер-министром была, очевидно, достигнута договоренность, что на этот пост будет назначен английский офицер, возможно, в силу того, что американский офицер уже командовал союзными войсками на Средиземноморском театре военных действий. Позднее, когда президент понял, что американские силы, участвующие в операции "Оверлорд", будут, в конечном счете, превосходить английские, он решил, что общественное мнение потребует назначения американского командующего. Он так и информировал Черчилля, который согласился с президентом, хотя это и ставило его в довольно затруднительное положение, поскольку он уже обещал этот пост Алану Бруку.

Вместе с тем президент сказал Черчиллю, что с принятием такого согласованного решения логично будет передать пост командующего на Средиземноморском театре военных действий английскому офицеру, где войска Британской империи, надо полагать, составят основную массу сухопутных и морских сил. Как сказал Кинг, президент предварительно решил назначить командующим в операции "Оверлорд" генерала Маршалла вопреки настоятельным советам Кинга и других, которые опасались серьезных последствий с уходом Маршалла из Объединенного англо-американского штаба.

Все это время, пока Кинг говорил, Маршалл сохранял полное молчание: он казался смущенным. Адмирал Кинг проявил при этом достаточно благородства, заметив, что весь этот план не вызывает у него тревоги только потому, что меня прочат на место Маршалла в Вашингтоне, но он все же считал ошибкой эти перемещения ключевых игроков в выигрывающей команде и в заключение добавил, что намерен вновь изложить президенту свою точку зрения.