Крестовый поход в лабиринт

– Да можно сказать никак, – пояснила Наташка. – Готовясь к операции, Светлана Владимировна оставила номер его телефона – на всякий пожарный… Кто бы мог подумать, что ее предусмотрительность окажется к месту. Мы встречались с ним, чтобы передать ему вещи Маноло. Вот только забыли прихватить с собой ключи.

– Не стоит доверять их Альбрехту. Я сама переговорю с господином адвокатом. Спасибо вам за участие и желаю поскорее забыть об этой истории. Единственный вопрос: что вы передали Альбрехту?

Наташка сконцентрировала взгляд на мыске своей туфли. Проследив за направлением ее взгляда, Тамара Владимировна тоже на него засмотрелась, потом сосредоточилась на моих туфлях и отметила, что они должно быть очень удобные. Я согласилась. Наташка фыркнула, повертела мыском своей туфли и так, и эдак, кивнула в знак одобрения и принялась перечислять все переданные душеприказчику вещи. Кроме ладанки и сборника стихов Цветаевой. По завершении списка, пожаловалась на то, что он не хотел их брать.

– Забудьте, – печально вздохнула Тамара Владимировна. – Больше вам не придется видеться с этим…

Впрочем, наши личные неприязненные отношения вас ни в коей мере не должны касаться. Просто передадите ключи мне. В удобное для вас время.

Я поблагодарила – у нас с Натальей Николаевной не было никакого желания снова встречаться с Альбрехтом.

7

У Тамары Владимировны не имелось при себе багажа, только небольшая дамская сумка и теплая кофта в пластиковом пакете, который гардеробщица по доброте душевной приняла у нее на хранение. А вот цветы принять отказалась. Они были в четном количестве, а женщина верила в плохие приметы.

Для своих шестидесяти семи Томуська, одетая в черный брючный костюм и черную в белый горошек блузку, выглядела просто прекрасно. Русые, с естественной проседью волосы были уложены волосок к волоску. Косметики на лице я не заметила, но ей и без нее вполне можно было дать на десяток лет меньше, особенно, когда она перестала плакать и обрела некое душевное равновесие. Мы же с Наташкой его окончательно утратили. Мне как-то довелось увидеть старушку лет восьмидесяти с большим гаком. Основательно заблудившись в прошедшем времени, старая женщина гуляла в лохматом рыжем парике, с нарумяненными щеками, ярко-красной помадой на губах и своим искусственно цветущим видом производила жуткое впечатление на окружающих. В данный момент наше с Наташкой состояние было примерно таким же противоестественным, не к месту оживленным. Будучи человеком внимательным, Тамара Владимировна даже поинтересовалась нашим самочувствием.

Усадив на заднее сиденье «Шкоды» выросшую и повзрослевшую примерно до пятидесятого размера Томуську и сославшись на необходимость прощального реверанса начальству, мы вернулись в клинику.

В палате, сыгравшей роль последнего пристанища Маноло, произошли изменения, свидетельствующие о равнодушном течении времени. Ее кровать занимала новая пациентка, еще одна кровать пустовала – временная ее обитательница находилась в реанимации, следующая больная Наталью не интересовала, поскольку являлась глухонемой, а четвертая пациентка отсутствовала.

Наташка долго искала больную Пилипенко в разных концах коридора, а когда нашла, едва узнала. Женщина успела постричься, сделать себе маникюр и выглядела для нынешнего места пребывания неприлично счастливой. Как выяснилось, основания к тому были весомые. Пару часов назад по результатам обследования врачи подарили ей светлое будущее. В нем она первым делом собиралась обломать рога какому-то уроду. Пользуясь ее готовностью к столь решительным действиям, требующим больших физических затрат, Наташка насильно усадила ее в кресло между двумя раскидистыми растениями в огромных горшках и приказала отдохнуть перед ответственным мероприятием. После теплых поздравлений и нескольких серьезных встряхиваний Пилипенко наконец перестала глупо улыбаться, позволила себе оттолкнуть Наташку в сторону, в результате чего я случайно вылезла на передний план. Но не растерялась и сразу же потребовала отчитаться, кому она проболталась про теплые дружеские отношения, сложившееся между медсестрой Натальей Николаевной и пациенткой Светланой Владимировной.

– Никому! – радостно сообщила вполне здоровая пациентка Пилипенко. – Никому, кроме вас и какой-то родственницы, которая опоздала сегодня на похороны, ну и такого красивого темноволосого молодого человека, который на них не опоздал. Он утром опять забегал. Кажется, грузин по национальности?

– А на прошлой неделе кто-нибудь, кроме племянника, навещал Светлану Владимировну?