Крестовый поход восвояси

И я пошел, и воочию узрел многие чудеса, явленные этим святым человеком в далеких землях дикой Гипербореи, отныне осиянной светом истинной веры. Когда же, два года тому назад, смежил он веки, — Лис шмыгнул носом, — я поклялся исполнить его волю во что бы то ни стало. И как ни труден был путь, вот я здесь.

— Но какова же была его последняя воля?

— Дайте сначала закончить с делами. Вот жемчуг, пишите расписку, я заберу монеты и отправлюсь исполнять наказ моего блаженного учителя.

— Конечно, — торопливо кивнул хозяин лавки, делая знак слуге привести городского писаря. — Может быть, вам пока что-нибудь предложить освежиться с дороги?

— Не откажусь, пожалуй. Мне и моему ученику.

Спустя минут двадцать сделка была заключена, налитое вино выпито, и дрожащий от нетерпения хозяин поинтересовался вновь, досадливо глядя на писаря и ученика, все еще толкущихся в лавке:

— Так что за воля?

— Блаженный Дезодоран, — повышая голос так, чтобы его слышали все присутствующие в помещении, а по возможности и прохожие на улице, — велел мне продать то дорогое, что сыщется в его имуществе, и вырученные деньги раздать без изъятия наиболее праведным и благочестивым жителям Штраумберга. Что я и намерен сделать немедля. — Он замолчал и потер озадаченно лоб. — Быть может, вы, почтеннейший мастер, соблаговолите провести нас до ратушной площади?

— Да, конечно, — закивал тот. — Но стоит ли туда ходить? Мы э-э… и сами можем пригласить наиболее почтенных и уважаемых граждан.

Лис насупился.

— Блаженный Дезодоран велел собрать на площади всех жителей города, и я, со всем моим глубоким почтением к вам, остаюсь покорен его воле.

— О да, — вздохнул златоторговец, огорченный неудачей вылазки. — Конечно, всех. Разве мог блаженный Дезодоран поступить по-другому? Пойдемте, господа.

Путь, начатый от ювелирной лавки впятером, на ратушной площади закончился шествием не менее чем пяти десятков любопытствующих горожан.

Штраумберг нельзя было отнести к плеяде крупных городов Европы, и весть о том, что сейчас на площади будут раздавать деньги, облетела его быстрее, чем расторопный стриж успел бы пронестись по периметру крепостных стен. Однако, не обращая, казалось, внимания на столпотворение, Лис был суров и преисполнен важностью возложенной на него высокой миссии. Дойдя до входа в ратушу, он вытащил из висевшего на поясе кошеля коробочку с запасной тетивой и, не говоря ни слова, склонившись пополам, начал отмерять ею какое-то одному ему ведомое расстояние от массивной дубовой двери до… Заинтересованная толпа расступилась, освобождая ему дорогу.

— Вот! — произнес он, останавливаясь посреди площади. — Вот оно, это место!

— Он узнал! Он узнал его! — зашумели в толпе.

— Именно здесь, — во всю мощь своей луженой глотки вещал Лис, — блаженный Дезодоран сказал мне: «Мы не отправимся на ярмарку в Кельн, ибо забота о земных богатствах суетна. Мы распродадим все немедленно и отправимся нести свет истины в Гиперборею».

— О! — восторженно выдохнула толпа.

— И да будет свят этот город! — продолжал свой вдохновенный монолог Венедин. — Ибо в нем мне открылась истина. И да будут блаженны жители, имеющие счастье жить в его стенах!

Народ, внимательно слушающий каждое слово моего друга, взорвался восторженными рукоплесканиями.