Крестраж # 1

Снегопад в Хогсмиде — это действительно что–то волшебное. Игрушечные с виду домики с шапками сугробов на крышах, девственный снег, лежащий искрящимся белоснежным покровом вокруг и стайки весёлых, хохочущих студентов, шныряющих повсюду. Мы гуляли по этой магической деревеньке, заходя в различные лавочки, не слишком популярные у большинства учеников, рассматривали странные, ни на что непохожие предметы и листали книги никому не известных волшебников, спорили о различных артефактах, выставленных в витринах и откровенно наслаждались обществом друг друга.

Как бы я ни думал о событиях, которые предстоят мне в будущем и всё то, что придётся совершить, но сегодня я просто пил тот глоток счастья, что выпал на мою долю. Гермиона выглядела очень трогательно в своей забавной вязаной шапке с лохматым помпоном, в таких же варежках и строгом бордовом пальто с большими пуговицами и шарфом в цветах Гриффиндора, в котором она была замотана по самый носик.

— Смотри, какая невероятная штука! — в очередной раз говорила она, прилипнув к стеллажу с непонятным прибором, и я, так же, как и всегда, объяснял назначение и функционал замутной магической кракозябры… если знал хоть примерно её назначение.

— Эх, kotenok! Знала бы ты, сколько непонятного может сотворить любой маг в силу своей придурковатости, — отвечал я и удостаивался совсем нелестных взглядов от владельцев магазинчиков.

Мы ещё побродили по округе, недолго посидели у Розмерты в «Трёх Мётлах», забежали в букинистическую лавку мистера МакМюррея, которая находилась рядом с отделением совиной почты и из которой мне пришлось выволакивать свою девушку силой и только затем мы попали ко мне домой.

* * *

— Ну и как? — спросила самодовольная и радостно улыбающаяся Гермиона.

— Слов нет! — потрясённо ответил я. — И как мне теперь тебя называть? Леди Галадриэль?.. Хотя нет! Владычица Герминиэль Великая Королева домовых эльфов?! Гермиона, ты перечитала Толкиена?! Но вообще! Кру–у–уто!

Я с недоверием и восторгом трогал пальцем кончик острого ушка своей девушки. Один в один с эльфийским… или эльфячьим… или как его там! Это, Мерлин его побери, было настоящее эльфийское, лопоухое ухо, мать его!!! Метаморфизм! У меня так до сих пор не получается, а Гермиона сейчас шагнула на следующую ступень. Обогнала она меня в таких моих достижениях всего за месяц. Либо у неё склонность к метаморфизму выше, чем у меня, либо она просто талантливей глупого меня.

— Рассказывай, как это у тебя получилось.

— Всего лишь нужно представить, что у тебя…

Из её объяснений я ничего не понял. Не хватало внутренних ощущений — что нужно для запуска процесса изменения формы тела или хотя бы одной из конечностей, того же уха, например. Ведь даже ухо изменить — это уже сложно. Не кость, допустим, в пальце, но хрящевая ткань тоже близка к этому. По словам Гермионы, выходила какая–то антинаучная ересь, которую я специально старался избегать в своих занятиях метаморфизмом для того, чтобы в деталях потом строить боевую форму и представлять этот процесс досконально. А у неё этот процесс проходил на голом желании, без внутренней визуализации. Просто вот захотела ухи себе как у эльфийки и нате пожалуйста, ну, во всяком случае, я понял так из её запутанных объяснений. То, что это происходило совсем нелегко, я тоже понял, но меня интересовало то, какие чувства она при этом испытывала, и вообще, чисто физическая компонента преображения мне была непонятна. И вот тут она буксовала и не могла донести до меня все те оттенки ощущений, необходимых для запуска изменений.

— Сможешь… м–м–м… показать? Через свои воспоминания или просто, что ты чувствуешь в тот момент, когда изменяешься, а я посмотрю через легиллименцию, — задумчиво спросил я Гермиону.

— У меня пока плохо получается формировать воспоминания, как ты учил, но я попробую, — неуверенно ответила она.

— Да ничего такого не нужно, просто вспоминай, — улыбнулся я сомневающейся девчонке и спокойно и успокаивающе продолжил, чтобы намеренно её расслабить: — Я даже палочкой не буду пользоваться, просто поверхностное чтение. И тебе будет легче, и мне. Только ослабь контроль над блоком и не сопротивляйся, а если у тебя получится мне специально передать всё, то тогда ты заодно встанешь на первую ступень и в легиллименции.

— Хорошо, я постараюсь, — прошептала она, зачарованно глядя в мои глаза.

Странные чувства, оказывается, и если я попробую так же, как она, то не вижу никаких проблем с изменением. Это не так, как с ногтями и даже со своими зубами «работать». Наверное, это похоже как резину растягивать, только в качестве материала твоё тело выступает. Получается, что только вот это препятствие меня затормозило в дальнейшем развитии? Тьфу ты, Мордред! Столько основы уже зазря выхлебал, аж жаба душит! И если бы не Гермиона, то так бы и топтался на месте.