Креветошный корпус

День шёл неторопливо. По расписанию: завтрак, прогулка, обед, медосмотр, прогулка, ужин. Всё бы ничего и даже неплохо, но ВОНЬ. Ветер утвердился, и вонь сводила с ума.

На прогулке зеки гадали, чем занимаются в рабочей зоне. Из-за двухметрового дощатого забора не доносилось почти никаких звуков. Редкое позвякивание, типичное для сельской местности, да лай собак, также привычный для означенной местности. Спрашивать у охраны никто не осмелился. В ГУЛаге вообще не принято было задавать вопросы начальству. К вечеру ветер стих, стихла и вонь.

В 22:00 в барак зашёл дежурный и объявил отбой.

01 003

Новое утро родило некую странность. Подъём и построение прошли по регламенту. А вот завтрак. Завтрак был необычен. Сначала всем выдали по две пилюли. А потом вместе с овсянкой, овсяным хлебом и подсолённой, пахнущей водорослями водой выдали по кусочку мороженого фарша. Тухлого фарша. И дежурный сержант контролировал употребление пилюль и фарша. Зеки удивлялись, кривились, морщились, но ели. Первый же попытавшийся уклониться от странной обязанности был раскритикован сержантским сапогом. Больше возражений не следовало.

На прогулке одуревший от запаха тухлятины Мочловин вспомнил свой Трест. Свою "стенушку", так он звал стенгазету.

Вообще история Мочловина довольно примечательна, и следует её рассказать. Работал он в Тресте. Все его так и называли: "Трест". Чем Трест занимался, Мочловин не знал, да и не желал знать. Мочловин шёл по идеологической линии. Он был редактором стенгазеты. Целыми днями он носился из кабинета в кабинет большого пятиэтажного здания в центре Нижнего, собирал слухи, сплетни, манифесты, декларации, распоряжения, обоснования и пр. и др. После обеда он шёл в "Красный уголок", где его ждали вряжённые им в редколлегию две девушки. Катя и Таня. Выдавал им бумагу, перья, тушь, краску и свои наставления. Работа закипала. К концу рабочего дня, перепачканные краской и тушью, Катя и Таня шли к стенду в холле и вывешивали новый номер "стенушки". Старый они аккуратно сворачивали и относили в архив. Несгораемый шкаф в "Красном уголке". А потом шли сверхурочно выполнять послеобеденную норму. Мочловин же шёл в столовку ужинать.

От приятных мыслей о столовском ужине Мочловина отвлёк бой в рельсу. Пришло время обеда. И на обед опять давали пилюли и мороженый тухлый фарш. И на ужин. И с каждым разом кусочек фарша становился всё больше. А мысли Мочловина о трестовской столовой всё грустнее.

После отбоя он по старой привычке подумал: "Как там наша стенушка?", но вспомнил, где он, и внезапно уснул.

01 004

Минула неделя, и на седьмой день в карантине начала назревать буза. Дело в том, что кубики из тухлого фарша превратились в параллелограммы, которые постепенно увеличивались в длину. А вот объём овсянки и хлеба уменьшался. Т.е. по весу пайка была той же самой, но тухлецы было уже в половину от общего количества. Люди начинали роптать. Всеобщее раздражение выразил некто Рыбников.

– Да что такое в самом деле?! Они хотят нас вообще одной тухлятиной кормить?! Такими темпами через нед…, – прерванный ударом в солнечное сплетение, он замолк и пытался вздохнуть.

– Васин! – заорал сержант, оборачиваясь к двери.

С улицы вбежал крепкий вертухайчик, схватил Рыбникова за шиворот и уволок за дверь.

– Кого-то ещё не устраивает пища? – сержант ухмыльнулся.

Народ безмолвствовал. Мочловин боязливо огляделся и вспомнил день ареста.

В тот день он, как обычно, бегал по тресту, собирая новости. Одна новость была удивительно подсудна. В левом крыле третьего этажа по правой стороне во всех пяти кабинетах не оказалось ни одной кочерги. Печи были на месте, дрова на месте, всё было, а ни одной кочерги не было. То ли вредительство, то ли воровство, то ли шутка. После обеда Мочловин, как обычно, забрал Катю и Таню и занялся "стенушкой". Всё шло своим чередом: Катя рисовала, Таня каллиграфически писала. На заметке о вредительстве на третьем этаже Таня споткнулась.

– Сергей Михалыч! – позвала она Мочловина.

– Да, Танюша.

– Сергей Михалыч, вот у Вас тут написано, что не хватает пяти кочерг…

– И что? – удивился Мочловин.

– Так нет такого слова "кочерг", – улыбнулась Таня.

– А какое есть? – ещё больше удивился СМ.

– Ну, это… как его…, – Таню застопырило.

– Кочерёг! – подала голос Катя.

– Да каких "кочерёг", – возразила Таня.

Минут 10 препирались и пытались склонить треклятую кочергу, но не получалось. До четырёх получалось, а больше нет.

– Так, хватит! Пиши "кочерг", и дело с концом, – решил закончить дискуссию Мочловин.

– Да ни в жизни, – отрезала раскрасневшаяся в пылу спора Таня.

– Что такое? Бунт? – выкатил глаза Сергей Михалыч.

– Я н-н-не могу. Это против правил… – в голосе Тани послышалась неуверенность.

– Смоги! – уже почти орал Мочловин.

Катя тихонько передвинулась к выходу.

– Не смогу, – упорствовала Танюша.

– Это что? Выпад?! – угрожающе заревел Мочловин.

– Нет. Но я так не буду.

– Будешь, тварь! – Мочловин зарычал и сделал шаг к Тане.

Катя оторопело созерцала драму.

– Как Вы смеете так со мной разговаривать? – в голосе Тани прорезался металл.