Криабал

Час был поздний, однако на больших постоялых дворах обычно и ночами суетно. Но не здесь. Здесь стояла гробовая тишина, не горел ни один светильник, и только издали доносился тихий плач.

- Иди сюда, космоданин! – дернул Массено толстяк.

Он оказался не постояльцем, а владельцем караван-сарая. И привел монаха в собственные покои – просторную, увешанную коврами залу. На огромной, заваленной подушками постели спала гороподобная женщина.

- Это и есть демон? – нахмурился Массено.

- Это моя жена, космоданин! Но в нее вселился демон!

Женщина была на диво высокой и даже более тучной, чем ее супруг. Облаченная в один только шелковый халат, она выставляла напоказ все, чем ее одарили боги. При каждом вздохе пышные телеса колыхались, как желе, а челюсти чуть заметно шевелились.

- Посмотри на нее! – расплылся в улыбке караван-сарайщик. – Как она прекрасна! Моя милая Детха!

- Твоя супруга похожа на богиню Грандиду, - вежливо согласился Массено. – Но почему ты думаешь, что в нее вселился демон?

- А ты сам взгляни, космоданин! Любовь моя, проснись!.. Проснись!..

Очи спящей медленно отворились – и Массено вздрогнул. Повидавший на своем веку нечистой силы, освободивший немало одержимых, он сразу увидел, что из этих глаз смотрит кто-то чужой.

- А-а-а, мой любимый Дертхан!.. – глубоким низким басом сказала Детха. – Кого ты привел в нашу опочивальню, зачем? Ступай лучше сюда, обними меня и поцелуй!

- Видишь, космоданин, видишь? – зашептал караван-сарайщик. – Она ведет себя странно! Это не та женщина, на которой я женился!

- Иди сюда и поцелуй меня! – проревела Детха, с шумом переворачиваясь на живот. – Быстро!

Массено пристально ее осматривал. Опустил точку зрения как можно ниже и разглядывал это изобилие женской плоти.

Солнечное Зрение – это не просто непривычный угол обзора. Взирая на мир сверху, словно очами Солнца, Озаряющий Мрак прозревает сокрытое. Прозревает истину.

И сейчас он прозревал самую суть.

- Украшения на ее шее... – медленно произнес Массено.

- А, тебе понравились ее монисто! – просиял Дертхан. – О да, это моя гордость, услада моего сердца! Всякий раз, когда я зарабатываю туман, я добавляю к монисто моей жены монету, жемчужину, самоцвет или кулон! Смотри, как я богат, космоданин, смотри!

Массено не спорил. Судя по изобильности монисто, караван-сарайщик был несказанно богат. Будь его супруга менее внушительной женщиной, она, возможно, не смогла бы даже носить такую тяжесть.

И среди бесчисленных монет, драгоценных камней и подвесок один медальон словно мерцал невидимым светом. Массено уже доводилось видеть такое.

- Гадазон, - негромко произнес он. – Твою жену поймал гадазон.

- Дорогой, любимый, о чем таком говорит этот человек?! – заволновалась Детха. – Не подпускай его ко мне, я боюсь!

Вопреки своим словам, она удивительно быстро спрыгнула с постели и пошла на Массено. Раскинула руки-окорока и кинулась, ища схватить, раздавить костлявого монашка.

Массено сдернул повязку.

Женщина закричала. Облитая солнечным светом, она не рассыпалась пеплом, как вампир или нечистый покойник. Не покрылась и ожогами, как демон или нечистая тварь. И уж подавно не сгинула бесследно, как привидение или нечистый дух.

Нет, она просто кричала, визжала и верещала. Муж тоже вопил, заламывая руки, но не пытался помешать.

Массено же продолжал жечь гадазона. Он направил взгляд пустых глазниц точно на медальон, сосредоточил на нем весь свет, что умел испустить.

И через несколько секунд медальон расплавился.

- Он стоил три денгара! – ахнул караван-сарайщик.

Массено уже возвращал повязку на место. Женщина замерла, как вкопанная. Ее взгляд стал похож на взгляд новорожденной – такой светлый и чистый, полный неподдельного изумления.

Массено сам снял с ее шеи остатки гадазона. Эти нечистые духи имеют вид неких носильных предметов – одежды, обуви, украшений. Они не способны двигаться и не могут ничего сделать, пока их не наденут – но тогда уж приобретают над человеком полную власть.

Дертхан, слушая это, ахал и охал. Детха, понемногу пришедшая в себя, долго моргала, долго не верила, что с ней такое было, а потом принялась в голос орать и поносить мужа.

- Ах ты, мымран бесстыжий, ахиней бесполезный, дурбачей тупоногий! – ревела она, тягая Дертхана за бороду. – Экую дрянь мне подарил, сукан, убойца, запалист!.. Убить меня хотел, да?! А то хуже – покорной себе сделать?! В суккубу обратить мечтал, прелюбодей похабный?! Проклинаю, ненавижу, сдохни!

- Что ты, что ты, лапушка, ласточка моя среброкрылая! – лепетал счастливый муж, покрывая поцелуями сдобные ручки любимой. – Ты, ты одна мне нужна, никого больше себе не желаю! Люблю тебя безумно, жить не могу!

Получив еще богато тумаков, он наконец утишил гнев супруги и вспомнил о выручившем его солнцегляде. Дертхан стиснул его в объятиях, а потом долго тряс руки, едва их не сломав.