Кричащая юность

Раньше Марти радовали рисунки Грейвуд, теперь их не стало, он переключился на фотографию. Определённо все вокруг делали отличные снимки. За какой-то месяц парень начал строить планы о том, как завесить всю стену эти бумажными воспоминаниями, и даже частично осуществлял свою идею теми кадрами, что имелись.

Краска с головы смывалась быстро, он решил брать ту, что дороже. Простая и очевидная истина из детства – дорого значит хорошо. На деле это как правило, бред собачий, но в таких случаях помогает.

МакФлаю порой чувствовал себя настолько ужасно, что даже не отвечал за свои поступки. Так они с Рут стали встречаться. Возможно, это безысходность, а может и вправду она изменилась в лучшую сторону. А может парню просто всё равно на неё или нужен хоть кто-нибудь, кроме Оливера перед которым уже стыдно, чтоб «тянул»?

Штейнберг не злилась, хоть и отлично понимала ситуацию.

Утро начиналось с отвратительного поцелуя и объятий, заканчивалось всё тем же. У Рут обнаружилась неплохая фигура, да и личность тоже интересная, но её действия мальчику, который вырос в стереотипной семье, напоминали больше о том, что издалека они похожи на парочку нетрадиционной ориентации, что во всю себя афишируют.

– Люблю тебя, котёнок, – вот и снова, этот отвратительный чмок, объятия и ужасный запах духов девушки, лицо Марти безразлично, зато Штейнберг светится от радости.

Хэлл думал, сидя на лестнице.

– Если она тебе так не нравится, то почему ты, мистер, который прославился мерзким из-за прямолинейности характером, не сказал ей напрямую? Зачем вообще разрешил встречаться? Мог бы просто отшить, это же так просто.

Парень не знал, что ответить, он лишь исподлобья смотрел на друзей и в с виду спокойных глазах читались страх, печаль и безразличие.

Даже Келин вела себя уже иначе. В церковном хоре начались ежедневные репетиции, чтобы рождественский концерт прошёл как подобает, а не как всегда. МакФлай-младшая себе пропускать не позволяла, хоть ей и стукнуло шесть, но у неё уже имелись четкие принципы, вкусы и так далее. Ребенок, а по складу ума лучше некоторых взрослых.

Марти вернулся к сочинению песен, его очень вдохновляло всё это одиночество и угнетение, поэтому в творчестве парень отвлекался, хоть и продолжал концентрироваться исключительно на негативе.

На сходки панков он естественно, ходил, только выпивал там слишком много, пожалуй.

– Что ты хочешь на Рождество?

Её взгляд был таким же влюбленным, как и у Марти, который смотрел на Элен. Только в последнем имелось немного страха, а у Рут такого априори присутствовать не могло.

– Мне ничего не нужно, – равнодушно пожал плечами парень, потягивая из стакана свою Кока-Колу со льдом.

– Да ну, не скромничай, я же знаю, что что-то всё равно хочешь, – Штейнберг скучающе, но одновременно и хитро улыбаясь, опустила голову на стол, не отпуская взглядом МакФлая.

– Пошли отсюда, – мрачно, но тихо сказал он, увидев новоприбывших в забегаловке.

Джо сколотил себе немаленькую банду, ещё бы – кто не хочет дружить с директорским сынком, который не только богат, но и по внешности очень даже неплох, что уж говорить об интересах и местах, которые он посещает – тут всё понятно, что это уже «сливки» общества этого дрянного маленького городка.

Вместе с Энклоу пришли ещё человек восемь, все веселились. «Работать» на толпу, которая от тебя не сбежит в любом случае, чтобы ты не сказал – легко.

– Кто же это убегает?! Крошка Марти МакФлай и его то ли девушка, то ли парень? Занятная ситуация, – он определённо уже пьян.

Парень думал или огрызнуться, или молча уйти, но реакция Рут оказалась молниеносной.

– Тебя ли это так волнует, карманная собачка пассии по имени… А, к чёрту! – все захохотали, но не успели сообразить, что «командира» лучше защитить, чем просто постоять в стороне.

Небольшая разница в росте не помешала девушке ловким движением руки разбить нос обидчику. Толпа охнула, а потом снова засмеялась – теперь уже с ничего не понимающего Марти.

– Да идите вы все к чёрту!…

Он снова бежал. Бежал от проблем. Бежал от людей. Бежал от встреч, жизни, возможностей. А всё началось со стычки с Грейвуд, всего-то.

Семейный ужин находился в самом разгаре. Краешком глаза парень заметил на кухне ещё кого-то, кроме сестры, но оборачиваться, спрашивать что-либо являлось глупо – вдруг отец говорил, что нашёл какую-то женщину, но МакФлай просто забыл или забил на это?

На часах шесть часов вечера и четырнадцать минут. Марти укутался в плед, глядит то ли в стену, то ли на свои грязные кроссовки, что отлично дополняют композицию яркой комнаты, стоя прямо посередине. Марти плачет. В основном, от безысходности. А может ещё от чего-то.

Всё настолько ужасно, что даже непонятно с какой стороны разгребать всю эту дрянь.