Кричащая лестница

– Я вижу, вы нашли легендарную Кричащую лестницу! – раздался голос Фейрфакса. – Видите эти подставки в лапах резных драконов? На них Красный Герцог ставил черепа своих жертв. Во всяком случае, так гласит легенда. Между прочим, завтра вы сами сможете подтвердить правдивость многих историй, связанных с этой лестницей. Надеюсь, впрочем, что вам повезет и вы не услышите ее крика.

Фейрфакс повел всех нас троих вверх по ступеням, громко стуча по камню кончиком своей трости. Мы поднимались молча, не глядя друг на друга, прислушиваясь каждый к своим ощущениям. Я провела кончиками пальцев по перилам, но ничего не услышала.

Поднявшись на площадку, мы встали у окна – четыре фигуры в последних кроваво-красных лучах заходящего солнца. Здесь было тихо – толстый темно-вишневый ковер на полу и красные обои с ворсистым рисунком гасили все звуки. И еще здесь присутствовал странный сладковатый запах, напоминавший аромат тропических цветов, к которому примешивалась нотка тления. С востока на запад вдоль оси дома отсюда уходил длинный широкий коридор, который я помнила по планам Джорджа. По обе стороны коридора темнели раскрытые двери комнат – в их проемах я мельком успевала заметить дубовую мебель, картины, зеркала в тяжелых золоченых рамах…

Фейрфакс по сторонам не смотрел, он быстро вел нас на запад, пока мы не достигли конца коридора, торец которого заканчивался дверью.

Здесь Фейрфакс остановился, тяжело переводя дыхание – то ли запыхался от быстрой ходьбы, то ли воздух здесь был для него слишком спертым.

– За этой дверью, – сказал он, слегка отдышавшись, – находится место, о котором я вам говорил. Красная комната.

Дверь Красной комнаты была крепкой, деревянной и запертой на ключ, но во всем остальном ничем не отличалась от той вереницы дверей, мимо которых мы только что прошли. Ничем, если не считать сделанной на ней пометки – на центральной дверной панели кто-то грубо нацарапал большую букву Х. Она была сделана двумя яростными, глубоко вошедшими в дерево штрихами – одним коротким и одним длинным.

Фейрфакс удобнее оперся о свою трость и сказал:

– А теперь внимание, мистер Локвуд. Эта комната считается настолько опасной, что дверь в нее всегда заперта. Однако вот ключ от нее, и я передаю его вам.

Здесь Фейрфакс сыграл небольшой этюд, якобы отыскивая ключ в своих карманах: актер – он до самой смерти актер, что ж тут поделаешь! – затем наконец выудил из жилетного кармашка маленький золоченый ключик на темно-красной ленточке. Локвуд с невозмутимым видом взял ключ.

– Я уверен, что главный Источник находится в этой комнате, – сказал Фейрфакс. – Но входить вам в нее или нет, будете решать сами. Вы не обязаны это делать. Мне кажется, однако, что вы уже готовы согласиться со мной по поводу местонахождения Источника…

Фейрфакс продолжал говорить, но мне стало не до него – своим внутренним ухом я услышала неожиданно возникшие из абсолютной тишины голоса.

Они были где-то совсем близко, что-то шептали, и очень мне не нравились, эти голоса. Я заметила, как побледнел Локвуд, и даже Джордж как-то позеленел и подтянул вверх воротник своей куртки, словно ему стало очень холодно.

Внизу, в вестибюле, телефон был уже установлен на столе рядом с фарфоровой китайской вазой, провода протянуты вдоль стен к розетке, находившейся где-то в библиотеке. Лакеи ушли. Старый Берт Старкинз топтался на пороге, глядя вслед лакеям и явно мечтая поскорее уйти вслед за ними.

– Десять минут, сэр! – крикнул он.

– Мистер Локвуд? – прощаясь, наклонил голову Фейрфакс.

– Отлично, – кивнул в ответ Локвуд. – Десяти минут нам вполне будет достаточно.

Мы молча принялись разгружать свои дорожные мешки под высокими узкими окнами Длинной галереи. Сложили снаряжение, подтянули ремешки, проверили пояса. У каждого из нас был обычный набор, за исключением, правда, вспышек.

На моем поясе висела рапира, в кармашки были вложены фонарик, запасные батарейки, три восковые свечи, зажигалка, коробок спичек, пять маленьких серебряных печатей (все разные по форме), три мешочка с железными опилками, три соляные бомбочки, два флакона лавандовой воды, термометр, блокнот и ручка. На отдельной, перекинутой через плечо перевязи торчали соединенные парами пластиковые банки.

Одна банка в каждой паре начинена железными опилками, вторая солью. По двести граммов того и другого. На втором плече у меня висела свернутая кольцом тонкая железная цепь – если ее растянуть, она будет в длину около двух метров. Чтобы цепь не звенела при каждом шаге, она обернута в «пупырку» – воздушно-пузырьковую пленку. Наконец, в боковых карманах куртки у меня был неприкосновенный запас: банка энергетического напитка, пара сандвичей и плитка шоколада. Большой термос с горячим чаем, длинные цепи и дополнительные печати лежали в отдельном мешке.