Кричи, белокрылое создание (СИ)

Существо, созданное Стефано, также отвлеклось на поднятую вспышку паники, однако вернулось к первоначальной цели – устранить реального противника. Гибкие щупальца заострились на краях и устремились к Марьям. Десятки красных пик обрушились на девушку, пронзая живот, сдирая кожу и разрезая волокна мышц. Как бы глубоко они не проникли, сколько бы игл не пронзило ее тело, брюнетка оказалась не в состоянии воспринимать происходящее, полностью погрузившись в собственное горе.

Обхватив одно из щупалец, несмотря на пробитое плечо, она принялась сжимать его крепче и крепче, издавая нарастающее рычание, которое сорвалось на крик. Боль вырывалась наружу через голос, глаза защипало от слез, а ведь Эдита постоянно упрекала ее в слабости – не злобно, а с мягкой улыбкой: не пригоже большим девочкам плакать.

– Нет… я не сдамся, хотя бы одна из нас останется.

Подняв взгляд, она увидела в дверном проеме Стефано, которого наверняка забавляла ее отчаянная попытка вырваться из плачевного состояния. Его извращенная обскура начала шевелить красными отростками, притягивая добычу ближе, но Марьям не позволила этого. Уперевшись в землю, поднявшись на ноги, несмотря на истерзанное тело, она не сдвинулась с места, не желая сдаваться.

– Брось, Марьям. Ты едва на ногах стоишь. Сдайся уже, наконец, – скучающим голосом обратился к ней мужчина, что лишь сильнее разозлило брюнетку. – Твоя сестра умерла, я это прекрасно ощутил. Все здесь это ощутили – Жнец пал, и теперь мы свободны. Я сделаю тебе одолжение, отправив вслед за ней.

– Одолжение… Ты мне сделаешь одолжение, если, наконец, заткнешься, kurwa.

Я не сдамся, Эдита. Не сдамся… обещаю!

Если поле боя лежало за гранью реальности, стоило только сосредоточиться на своих особенностях. Марьям не просто не любила свой внешний вид во время трансформации, она не укрепляла себя, делая пугающим Жнецом, как Эдита. Ее страхи постоянно лезли наружу, оставляя телесные отпечатки, которых она стыдилась, которые ненавидела. Душевные травмы брали верх над разумом, но сейчас только они оставались ее последней надеждой.

– Ты же меня знаешь, Стефано. Я не сдаюсь. Никогда не сдаюсь, – держа в натяжении одно из щупалец, Марьям глубже впилась ногтями в его мягкую плоть и проколола, заставив тварь громко взвизгнуть. – Теперь настала моя очередь атаковать.

Воспоминания, их уродливые следы принялись выступать на ее теле, словно опухоли. Кожа расходилась под невидимым скальпелем на лоскуты, сдерживаемая грубыми швами. Нити разрезов тянулись от бедер по животу, сползали с плеч на шею и стекали к уголкам губ. Марьям ощущала себя бескровной куклой, сплетенной из множества лоскутов, – из порезов не вытекло ни единой капли крови, в то время как левый глаз полностью заполонила красная жидкость. Она ощущала себя монстром, созданным доктором Франкенштейном.

– Боже… мне на тебя жалко смотреть, – с искренним сочувствием отметил Стефано.

– Ты даже не знаешь, что я такое за этой гранью, кем я стала, – обратив на мужчину тяжелый взгляд, ядовито прошептала Марьям. – Мы с тобой не сталкивались довольно давно.

Из-за спины брюнетки вылетело черное пятно и устремилось к монстру, принявшись кружить над ним и бить клювом.

– Что еще за фокусы?

Вид маленького дрозда не напугал мужчину, но заставил заметно напрячься, когда вторая птица ринулась к Элайзе и принялась беспощадно осыпать ударами. Существо отмахивалось от пернатых, сумев резким ударом отбить одного, сломав хрупкие кости скелета. Однако птиц становилось все больше, они вылезали из рассеченных складок кожи, проталкивались клювиками, едва не разрывая швы.

– Это не фокусы, – в пример мужчине разведя руки, из которых один за другим вырывались дрозды, Марьям коварно улыбнулась. – Это мои раны, мои мучения, боль и страдания. Все они – мои птички. И заклюют тебя до смерти.

Черный рой с оглушительным чириканьем окружил Элайзу, принявшись рьяно клевать ее и царапать. Гортанное пение смешалось с воплями монстра, перья и кровь разлетались во все стороны. Щупальца отпустили Марьям, принявшись отмахиваться от мелких агрессоров, однако это практически не помогло.

– Нет… нет, нет, нет! Что ты творишь?! Отстань от нее! Ты ее убьешь! – В панике закричал Стефано, с выражением неподдельного ужаса наблюдая, как уничтожают его драгоценное творение.

– В этом весь смысл, – резонно отозвалась девушка и, заметив, что мужчина шагнул вперед, направила стаю в его сторону, вынудив попятиться. – Отойди от нее. Она заслуживает покоя.

– Она моя! – Материализовав из воздуха пистолет, Стефано принялся отстреливать птиц, но осознал довольно быстро, что от этого нет прока. – Прекрати это!

Несколько пуль понеслись в сторону Марьям, однако она не двинулась с места и позволила свинцу впиться в тело. Только раны моментально затягивались, кровь не проступала и вовсе.

Страхи ушли, они улетели… как и ты, сестренка. Упорхнула.