Кричи громче

Кусаю ее распухшие губы.

– Кончу на твою мокрую щёлку… Потом вытрахаю… Потом… – не знаю, зачем это говорю. Тот момент, когда вообще ни хрена не контролирую. Конечно же, я не собираюсь так делать. Нельзя. – Твою мать…

– Ах, давай… Испачкай меня…

– Бл*дь… Маруся…

– Не останавливайся!

– Ты когда? Я уже… Уже близко… Ты когда?

– Я не знаю… Яр-р-р… – и замирает.

Так неожиданно. Так разительно. Всем телом напрягается моя святоша. Когда в очередной раз скольжу по ее киске членом, сладко и протяжно стонет. Содрогается всем телом и, с резкими паузами выдавая какие-то звуки, сильно зажимает мои бедра дико трясущимися ногами.

Хочу дать ей максимум. Продлить ее оргазм. Вот только сам больше не могу… Когда Маруся кончает, в меня будто шаровая молния влетает. Прошивает насквозь. Внутри застревает. И бьет, бьет огненными волнами. Выхода им нет. Отскакивают и по новой набегают. Все внутри закорачивает. И трещит, трещит… Сердце таких оборотов набирает, что вдохнуть без усилия не могу. Кислорода не хватает. Я его с хрипом втягиваю, но по пути теряю. Легкие не наполняются. Телом вздрагиваю, вздрагиваю…

Информация, которую получил на уроках полового воспитания, выстрелом из головы выносит. Я кончаю… Не прекращая двигаться, кончаю на Машкину влажную киску.

Глава 23

Мария

– Быстро говори, о ком сейчас думаешь? – рявкает Градский, едва принимаю вызов.

Я аж на стуле подскакиваю.

– Ярик! – ответно ору в трубку, забывая о том, что стоит быть тише.

Ночь. Мама с папой спят.

– Я знал! – восклицает победно. – Знал, что обо мне думаешь, – и ржет. – Так думаешь, что разбудила… Ух!

– Ты нормальный вообще?

– Пришла такая и… разделась.

– Ну да, конечно! Помечтай немножко! Пока ты дрыхнешь, я, между прочим, доклад пишу.

– Вай, ну какая ты умница… – звонко прицокивает языком. – Вот зачем? Зачем ты такая хорошая? Я хочу тебя испортить, – откровенно заявляет в своей обычной манере. – Открой окно, я сейчас приду.

– Поцелуй меня в зад, Ярослав!

Сон рассеивается. Ощущаю, что Ярик обнимает, и мне так хорошо. Не желаю просыпаться и принимать реальность. В вымышленной – намного лучше.

Моя вселенная.

Мой бескрайний космос.

Меня ведь уже передергивает от одного вида этого бункера. Возможно, темнота – и есть спасение. Пока глаза видят только тьму, в голове музыка играет. И тело своей жизнью живет.

Ночью пришлось мыться холодной водой. Мы не разговаривали. Вроде и неловкости не ощущали. Просто не было чего-то, что бы нас беспокоило и стоило слов. Яр захотел курить, и я спокойно осталась с ним.

Не стеснялась. Скорее, испытывала чувственное волнение каждый раз, когда он затягивался, и огонек слегка освещал наши лица. Мы глазами встречались с явным намерением увидеть друг друга настоящими, хоть на пару секунд.

Вспоминаю, и вновь по коже дрожь несется.

То, что Ярик делает… То, что он во мне вызывает… То, что я сама вытворяю… Это чистое безумие. Ощущения чрезвычайно сильные. Они провоцируют прогрессирующее нарушение всех жизненно важных функций организма: кровообращения, сердцебиения, дыхания. И нервной системы, конечно. Моментами скачки настолько мощные, что делается страшно. Но остановиться невозможно.

Нет, не хочу!

Здесь, в бункере, это наше спасение.

Тили-тили-бом…

Сейчас, когда электричество вытягивает нас из темноты, на первых минутах ощущаю неловкость. Однако… Главное, вовремя задать волну.

– Мой день!

Ярик, как обычно, с утра выглядит недовольным. Хмурым взглядом пытается сбить мой настрой.

– Никакую кашу есть я не буду. Даже не мечтай.

– А если овсяную и соленую? Или гречку? Ты же любишь гречку…

– Без молока.

– Договорились!

Хоть день и мой, во всем ему угождаю. Вот только Ярик не будет Яриком, если не усложнит. Слишком внимательно за мной наблюдает. Непрерывно, будто что-то новое отыскать намеревается.

Я такая, какая есть.

Ничего не изменилось!

Стремлюсь, чтобы днем все было по-старому. Сама этот порядок поддерживаю. По крайней мере, очень стараюсь.

Изматываю Яра болтовней. Потому что фигню всякую оглашаю. В основном, пока лежим по кроватям, какие-то книжки пересказываю.

– И вот, представь, – восклицаю, рывком принимая сидячее положение. Облизывая пересохшие губы, нетерпеливо закладываю упавшие пряди волос за ухо. Шумно перевожу дыхание и выдаю как можно эмоциональнее и интригующе: – Он приходит… Приходит в эту хижину… А там пусто! И конец!