Кричи громче

Машка слегка поворачивается. Картина в стиле сдержанного ню: идеальные Марусины сиськи с тонким душевным приветом к моему похотливому эго.

Стою, а память наматывает…

– Я смотрел, когда ты на стройке переодевалась, – выдаю ей именно это.

После «горел» воспоминаниями и, да, некоторое время чувствовал себя последней скотиной.

– Вот так новость, – как-то слишком вяло для святоши. Где, бл*дь, крики возмущения? – Хм…

– Что «хм»?

– Не знаю, признаться или…

– Или?

– Или нет!

– Давай уж!

Вцепляясь пальцами в мою футболку, рывком на себя тащит. Касаясь губами уха, обжигает влажным дыханием.

– Я знала, что ты смотришь.

– Что?

Что, бл*дь?

– Шах и мат, Ярик.

– Сейчас, бля, покажу тебе… И шах, и мат.

Глава 25

Мария

– Смена правил, – выкрикиваю, прежде чем Яр успевает исполнить свои угрозы. – Смена правил!!! – и смеюсь, хотя саму буквально потряхивает. – Еще два бонусных вопроса!

Хорошо, что темно, и этого не видно.

Выпускаю футболку и толкаю парня в грудь.

– Я ответил на долбаных три, – цедит он практически яростно. – Чего тебе еще надо? Какие бонусы? Сейчас раздам, бля… Приготовься.

– Ой-й… Мне так страшно, – нет, конечно. С Яриком привыкла ходить по краю. Это до безумия будоражит. Невозможно остановиться. – Я из тебя еще не всю душу вытрясла, – сама своей кровожадности изумляюсь. Какая-то безумная тяга – пробраться в самое нутро. Всё-всё о нем узнать. Всё! – Разливай! И до дна!

– Отчаянная ты девочка, Маруся, – с угрозой.

– Ой-й… – с той же беспечностью.

Градский опустошает стакан и со стуком пристраивает на стиралку рядом со мной. Я к своему последние два раза не прикасалась. И сейчас не хочу. Даже в руки не беру.

– У тебя были грязные мысли обо мне до бункера?

Яр присвистывает. Я улыбаюсь и покрываюсь мурашками.

– Маруся ж ты Титова, посягнула на самое святое. С дрелью, твою мать.

– Вжик-вжик, Яричек, – смеюсь, забираясь ладонями ему под футболку. – Давай! Вываливай!

– Что за вопрос? Тысячу раз говорил, что у меня на тебя стоит.

– У тебя на всех стоит. Это механический процесс. А я хочу знать то, что здесь, – лбом в его переносицу упираюсь. – И здесь, – ладонью сердце накрываю.

Градский всем телом напрягается. Мышцы каменеют и силой своей пугают, но я не отступаю.

И мы как-то одновременно сглатываем.

– Постоянно. О тебе одной и думал.

– Врешь… Врешь же!

– Чё у тебя за характер, Маруся? – бесится Ярик. – Когда вру, ведешься. Правду говорю, думаешь, что шучу?

– Дай мне еще какую-то штуку, чтобы вскрыть тебе душу.

– Бензопилу, бл*дь?

Пожимаю плечами, словно наш разговор имеет серьезную подоплеку.

– Не знаю… Дрели мало, – заявляю, оглаживая твердые мышцы кончиками пальцев. – Давай, подключи меня к себе. Я всё-всё хочу знать.

– Тебе пароль от вайфая? Или usb-шнур?

– Пароль у меня есть. Сигнал плохой. Фигово раздаешь.

– Может, ты много за раз прогружаешь? Вывезешь? – приглушает голос, но звучит по обыкновению с вызовом.

– Просто… Мы ведь самые-самые. Ближе тебя у меня никого нет. А у тебя?

– Знаешь же, что тоже, – выдыхает, касаясь губами моего виска.

Радость неукротимым импульсом сминает прочие эмоции. Безудержно улыбаясь, обхватываю Ярика руками и ногами. К груди головой прижимаюсь.

– Мне нравится, что сейчас, в темноте, можно говорить обо всем без утайки, – озвучиваю свои мысли. – И то, что все произошедшее так или иначе останется в этом бункере.

– Угу. Супер.

– У меня еще один вопрос.

– Может, хватит? – судя по тому, как отпихивает мои руки, по-настоящему злиться начинает. И хорошо… Коленями его бедра еще сильнее затискиваю. – Угомонись, Маруся, – от злости некоторые звуки с шипящим свистом выходят.

– Нет!

– Ты нормальная?

– Нет!

– Последний?

– Последний! Сразу же сказала, что бонуса два, – деловым тоном напоминаю я.

– Да пиздец, как серьезно играешь… Только успеваешь правила менять.

– Ауч… – кусаю губы, чтобы не рассмеяться. – Обещаю, что больше не буду. Разливай!

Ярик тянется за бутылкой, и я его отпускаю.

– Ты пьян? Уже пьян?

– Это тот самый вопрос? – грубо шмыгает носом.

По голосу слышу, что в нужной мне кондиции. Можно «вить»… Главное, осторожно.

– А с Овсянниковой у тебя был оргазм?

– Чё, блин?

– Ты слышал!

– Я слышал, – подтверждает обманчиво спокойно. – Зачем тебе это?

– Просто интересно, – якобы равнодушно.

В действительности же кровь закипает, когда думаю о том, что Ярик к ней прикасался. И не просто прикасался… Почему с ней? Ненавижу!

– Конечно же, у меня «скатилась пена», зачем бы еще я ее трахал?

Совершаю такой бурный вдох… Грудь до боли распирает. А обратно выдохнуть не получается. Такой гнев внутри клокочет. Раздирает душу… На мгновение все внутренние и внешние процессы заклинивает. А потом махом выдыхаю и яростно толкаю Яра.

– Козел… Козлина! Отпусти сейчас же… Сказала, пусти! Придурок!

– Чё орешь, не пойму? – блокирует с обеих сторон, не давая соскочить на пол. – Сама вопросы задаешь, а, получая честные ответы, еще и губы дуешь. Уймись, предупреждаю…