Крик

Голос раскатился эхом в пустой операционной. Кристофер склонился над аппаратом, чтобы проверить, все ли в порядке с печатным механизмом, и в этот самый момент иглы пришли в движение и с громким потрескиванием принялись выстукивать на бумаге сохраненные данные.

Кристофер с трудом дождался, когда первый лист выползет из матричного принтера до линии отрыва, дернул его, но, лишь когда подоспел второй, он понял, что́ именно видит перед собой на бумаге, а как только из щели появился третий лист, ошарашенно охнул и бегом бросился к Саре.

Сара уже заканчивала свою кропотливую, ювелирную работу: ей удалось расправить магнитную ленту, просунуть ее под считывающие головки и намотать на бобины. Последний поворот карандаша – и она со вздохом облегчения подняла голову. Готово.

Как раз в эту секунду в библиотеку ворвался Кристофер, размахивая тремя листами бумаги. Сара подняла руку:

– Я закончила перематывать пленку. Слушай, – и нажала на кнопку play.

Он замер на месте. Из динамика диктофона раздалось чье-то дыхание, какой-то механический шум, шорох перелистываемых страниц, а потом Кристофер вздрогнул, узнав голос отца:

«Двенадцатое сентября тысяча девятьсот шестьдесят восьмого. Два года и сорок шесть дней экспериментов. Натаниэл Эванс. ЛС-34 оказался весьма эффективным катализатором регрессивного гипноза – восприимчивость к нему показали все три пациента. Сегодня утром, на две недели раньше, чем предполагалось, нам удалось достичь третьего временно́го слоя. Графортекс функционирует отлично и даже превзошел наши надежды: образы, сгенерированные сознанием испытуемых под гипнозом, фиксируются на бумаге с поразительной четкостью… Визуальные данные в распечатке… соответствуют главным этапам эволюции человека как биологического вида… Тем не менее перед нами стоит задача еще глубже погрузиться в прошлое, чтобы получить искомые результаты и предоставить министерству обороны материал, пригодный к использованию…»

Опять послышался механический шум – и все стихло. Кристофер с Сарой еще какое-то время хранили молчание, ожидая продолжения, но в библиотеке было слышно лишь их собственное дыхание. На всякий случай Сара не стала выключать диктофон – перематывать пленку она боялась, а запись могла возобновиться после перерыва.

Не говоря ни слова, Кристофер протянул напарнице три листа бумаги, внимательно наблюдая за ее реакцией.

А реакция оказалась такой же, как у него: Сара не поверила своим глазам. На каждом из трех листов был отпечатан грубый, но вполне различимый контур рисунка. Рыба, дерево, огонь.

– Где ты это нашел?

– Распечатал из памяти того аппарата в операционной. Вероятно, именно его отец и назвал графортексом. И если я правильно понял, эти рисунки – не что иное, как видения, возникшие под гипнозом в сознании подопытных и каким-то образом считанные машиной.

Саре понадобилось некоторое время, чтобы переварить столь неожиданное открытие.

– То есть символы, которые пациент Четыре-Восемь-Восемь без передышки рисовал на стенах палаты, – это образы, увиденные им под гипнозом в процессе экспериментов твоего отца?..

Кристофер и сам никак не мог это осмыслить. Сара еще раз перебрала распечатки.

– Подведем итог. Твой отец стремился определить и научиться вызывать чувство абсолютного страха, общего для всего рода человеческого. С этой целью он разработал аппарат, способный фиксировать и переводить в визуальную форму образы, возникавшие в сознании подопытных, когда их подвергали регрессивному гипнозу, то есть, насколько я понимаю, заставляли погружаться в прошлое. И все трое подопытных видели одно и то же – рыбу, дерево, огонь.

– В записи отец сказал, что они достигли третьего временно́го слоя… – Кристофер поднял с пола схему триединого мозга по Полу Маклину и показал Саре.

– Думаешь, они с помощью гипноза и ЛС-34 пытались добраться до бессознательных воспоминаний, которые хранятся в рептильном мозге? – спросила она, изучив рисунок и прочитав пояснения на обороте. – Заставляли подопытных вспомнить не свою собственную жизнь, а эволюционный опыт всего человечества… Активировали область мозга, где на генетическом уровне «записаны» бесконтрольные рефлексы и страх в чистом виде… Ладно, допустим. Но что означают три символа? Рыба, дерево, огонь – это и есть воплощение абсолютного страха?

Кристофер задумался, потом вдруг схватил учебник по нейробиологии, который пытался читать несколько часов назад, но бросил, потому что ничего не понимал. Теперь же он быстро нашел главу о модели триединого мозга, пробежал глазами несколько страниц и поднял голову:

– Нет, это не символы страха.

– А что тогда?

– Кажется…

– Ну же? Что там написано?

Кристофер, закусив губу, ошеломленно посмотрел на Сару, затем еще раз скользнул взглядом по страницам и начал читать вслух – четко и отрывисто.

Глава 38