Крик

– Нет, спасибо. Послушайте, господин Вингерен…

Но старик поднялся с кресла, не дав ей закончить, и устало зашаркал в соседнюю комнату.

Сара не решилась его остановить – слушая звон посуды, ждала, когда он вернется. Нетерпение нарастало; наконец минут через десять хозяин появился в гостиной с чашкой и заварочным чайником на подносе, дрожавшем в дряхлых руках.

– Все, что вы рассказали, господин Вингерен, чрезвычайно любопытно, – начала Сара, едва он переступил порог. – Но мне нужна хоть какая-то информация, которая поможет выйти на людей, поместивших пациента Четыре-Восемь-Восемь в «Гёустад», на тех, по чьему приказу над ним проводились эксперименты с применением ЛС-34.

Олинк тем временем опустился в кресло, налил себе чаю, сделал глоток и наслаждался вкусом, будто не слыша ее.

– Очень жаль, но я не знаю, что еще вам сказать, – наконец проговорил он. – Теперь вам известно об этом деле даже больше, чем мне.

Сара приуныла, испугавшись, что на этом все и закончится – она опять останется ни с чем.

– Понимаю ваше огорчение, инспектор, и весьма сожалею, что не могу помочь. Единственное, что не вызывает сомнений, – организаторы всей этой сложной операции играют по-крупному, и найти, с чего и с кого все началось много лет назад, будет крайне непросто. Слишком уж неподъемную задачу вы перед собой ставите. Сами подумайте – этого человека привезли в «Гёустад» двадцать четвертого декабря тысяча девятьсот семьдесят девятого года, с тех пор прошло тридцать шесть лет. Уму непостижимо!

Сара резко вскинула голову:

– Двадцать четвертого декабря семьдесят девятого? Вы уверены?

– Уверен, потому что, когда мне домой позвонил дежурный санитар и сказал, что в больнице срочно требуется мое присутствие, я как раз упаковывал последние рождественские подарки для детей. Пришлось все бросить и немедленно ехать в «Гёустад». Двое незнакомцев, о которых предупреждал министр, ждали в вестибюле и поручили моим заботам безымянного мужчину, потребовав строгого соблюдения секретности. Такие события под Рождество не забываются, знаете ли.

– Господин Вингерен, кому вы доверили заняться пациентом в тот первый вечер? Это очень важно.

– Молодому санитару. Он и в дальнейшем имел дело с пациентом Четыре-Восемь-Восемь, но все-таки чаще с ним общался я сам, по крайней мере в первый месяц.

– Как звали того санитара?

– Вы шутите? – фыркнул Олинк. – Как я мог это запомнить?

– Ладно, ничего. Кажется, я уже знаю, кто был информатором людей, шантажировавших вас все эти годы. – Сара вскочила с кресла под недоуменным взглядом старого директора. – Спасибо!

– Госпожа Геринген, мне о вас ничего не известно, но я всю жизнь занимаюсь тем, что заглядываю людям в душу, и могу сказать, что в вашей душе есть доброта и какая-то хрупкость. Будьте очень осторожны. Те, кто затеял всю эту историю, не зря оберегают свою тайну почти сорок лет.

Сара поблагодарила доктора Вингерена, торопливо дошла до внедорожника и вихрем помчалась в Осло.

Глава 10

Было около четырех часов дня, хотя казалось, будто уже четыре ночи – небо закуталось в толстое свинцово-серое одеяло из снежных туч, и муниципалитету Осло даже пришлось оставить зажженными уличные фонари, но и этого света едва хватало, чтобы рассеять густой покров тумана.

Сара повыше подняла воротник парки, прикрыв шею и затылок, который уже ломило от холода и усталости, выскочила из машины, пробежала через парковку, а затем, рывком распахнув тяжелые двери Главного управления полиции, устремилась к кабинету Норберта Ганса. Помощник оторвал взгляд от монитора и сразу понял, что начальница очень спешит.

– При обыске у Сандвика нашли трудовой договор? Мне нужна дата его поступления на работу в «Гёустад».

– Э-э… на глаза он мне пока не попадался, но, должно быть, нашли. Коробки с изъятыми у Сандвика вещами на первом этаже.

Сара сделала помощнику знак следовать за собой; они спустились по лестнице и вошли в общее помещение, где трое полицейских, разложив перед собой стопки бумаг, внимательно их изучали.

– Парни, нам нужно узнать, когда Леонарда Сандвика наняли на работу в «Гёустад», – сказал Норберт. – Ищите трудовой договор или отчеты из пенсионного фонда.

Они с Сарой присоединились к команде, рывшейся в здоровенной куче документов, которые накопились дома у пожилого санитара, и через полчаса, к пяти, получили то, что искали.

– Я так и думала, – пробормотала Сара.

Схватив трудовой договор, она решительно направилась к камере предварительного заключения, где держали Сандвика, и вошла, по обыкновению не постучав.

Санитар, дремавший на койке, подвешенной к стене, очнулся оттого, что хлопнула дверь, и, дернувшись, поднял голову с подушки.

– В рамках расследования по делу пациента Четыре-Восемь-Восемь возникли новые вопросы, – сухо сообщила Сара.

Леонард Сандвик нервно облизнул губы; осоловелый взгляд заметался, в нем ясно читались недоумение и страх. Санитар сел на краю койки и потер виски.

– Что случилось? Почему вы на меня так смотрите, инспектор?