Крик дьявола

— Нет, — затряс головой Себастьян.

— Послушай, ради Бога, нас здесь и так битком. Выбрось этого несчастного за борт.

— Потом… не сейчас. — Себастьяну было бы невыносимо смотреть, как акулы терзают труп.

— Мохаммед, возьми двоих с веслами — нужно выловить как можно больше кокосов.

До темноты им удалось достать из воды пятьдесят два кокоса, что должно было спасать семерых обитателей плота от жажды в течение недели.

Ночью стало холодно. Чтобы согреться, они сбились в кучку и наблюдали за подводным световым шоу — стаей акул, с фосфоресцирующим блеском кружившей вокруг плота.

15

— Придется тебе резать, — прошептал Флинн, дрожа от озноба под палящими лучами полуденного солнца.

— Да я же ничего в этом не смыслю, — пытался возражать Себастьян. Однако он видел, что Флинн и впрямь умирает.

— Я тоже. Но деваться некуда — и тебе скоро придется это сделать… — Глаза Флинна глубоко запали, глазницы приобрели темно-сизый оттенок. От его дыхания веяло мертвечиной.

Глядя на его ногу, Себастьян с трудом сдерживал тошноту. Она до неузнаваемости распухла и побагровела. Входное отверстие покрылось черной коркой, под которой Себастьян заметил скопившийся гной — на этот раз тошнота кислотным комом подкатила к самому горлу. Он сглотнул.

— Придется, Басси.

Кивнув, Себастьян опасливо дотронулся до ноги, но тут же отдернул пальцы, испугавшись исходившего от кожи жара.

— Ты должен, Басси, — настаивал Флинн. — Нащупай пулю — она неглубоко, прямо под кожей.

Себастьян ощутил уплотнение размером с желудь, которое перекатывалось под пальцами в воспаленной горячей плоти.

— Больно будет будь здоров, — хрипло произнес он.

Перестав грести, все с любопытством наблюдали за происходящим. Плот мерно покачивался на легком волнении мозамбикского течения. Парус, который Себастьян смастерил из деревянных обломков и холста, вяло болтался над ними, бросая тень на больную ногу.

— Мохаммед, держи с кем-нибудь его за плечи. И еще двоим нужно держать его ноги.

Флинн послушно лежал, «пришпиленный» к дощатому полу.

Опустившись возле него на колени, Себастьян собирался с духом. Он уже поточил нож о металлический край плота, протер его мякотью кокоса и промыл морской водой. Промыл он и ногу, а затем принялся намывать руки с такой тщательностью, что кожа на ладонях заскрипела. Рядом с ним стояла половинка кокосовой скорлупы со щепоткой выпаренной соли, которую соскребли с бортов и паруса, для обработки открытой раны.

— Готов? — прошептал он.

— Готов, — хрипло отозвался Флинн, и Себастьян, нащупав пулю, опасливо провел по этому месту лезвием ножа. У Флинна перехватило дыхание, однако человеческая кожа оказалась прочнее, чем предполагал Себастьян, — она не разошлась. — Чтоб тебя… — Флинн уже взмок. — Хватит дурака валять. Режь!

На сей раз Себастьян полоснул как следует, и края раны разошлись. Выронив нож, он в ужасе отпрянул: из раны истек пузырящийся гной. Он напоминал желтую подливу с мякотью чернослива, а ударивший в ноздри запах моментально стал комом в горле.

— Ищи пулю! Пальцами! — Флинн извивался, удерживаемый двумя мужчинами. — Давай! Быстрее! Не могу больше терпеть.

Собрав всю волю в кулак и едва сдерживая рвотный позыв, Себастьян сунул в рану мизинец. Отыскав пулю и с трудом отделив ее от приставшей плоти, он будто крючком выковырял ее наружу, и она упала на дощатый пол. Последовавшая за ней свежая порция гноя потекла по руке Себастьяна, и он, задыхаясь от рвоты, едва успел отползти к краю плота.

16

— Эх, если бы у нас была красная тряпка. — Флинн сидел, прислонившись к шаткой мачте. Он по-прежнему был очень слаб, однако после удаления гноя жар четыре дня назад спал.

— Ну и что бы ты с ней делал? — поинтересовался Себастьян.

— Поймал бы дельфина. Послушай, я настолько проголодался, что сожрал бы его живьем.

После четырехдневной диеты, состоявшей из кокосовой мякоти и молока, у них в животах не прекращалось недовольное бурление.

— Почему обязательно красная?

— Они клюют на красное. Я бы сделал приманку.

— У тебя же нет ни крючков, ни лески.

— Привязал бы к бечевке от мешка и выманил на поверхность, а потом загарпунил бы приделанным к веслу ножом.

Себастьян помолчал, задумчиво наблюдая за тем, как в глубине за бортом, бросая золотистые отблески, резвился косяк дельфинов.

— Так, значит, только красное? — переспросил он. Флинн подозрительно посмотрел на него.

— Да, непременно красное.

— Ну… — В некоторой нерешительности Себастьян, несмотря на свой тропический загар, заметно покраснел.

— В чем дело?

Продолжая краснеть, Себастьян встал и расстегнул ремень. Затем смущенно, точно невеста в первую брачную ночь, спустил брюки.

— Ничего себе! — поразился Флинн, прикрывая рукой глаза.

— О-о! О-о! — раздались восторженные возгласы членов команды.

— В «Хэрродз» приобрел, — со свойственной ему скромностью пояснил Себастьян.