Крик домашней птицы (сборник)

СЕНЯ. Короче, ребят, выступление, полнейший успех, девки так и виснут, одну затаскиваю в койку. Представляете, ребят, уругвайка! Учится тут. Я ее спрашиваю: «Папа и мама уругвайцы?» — «Да, — говорит, — уругвайцы». — «Бабушка с дедушкой — уругвайцы?» — меня прямо любопытство разбирает. Чистая уругвайка! — «Уругвайцы, — говорит, — все уругвайцы». — «И по материнской линии, и по отцовской? Все-все?» Тут она, знаете, что говорит — уругвайка! — «Зая, ты идиот?» (Хохочет.)

Все смеются, кроме Антипова. Тот страшно расстроен.

СЕНЯ. Ты чего, Губошлеп?

АНТИПОВ (почти плачет). Сень, ты хоть и… творческая личность, но… Катя… И уругвайка!.. Не могу, грязь!

СЕНЯ. Слушай, у нас с Гришей в третий раз уже… рокировочка.

АНТИПОВ. Отдайте мне Катю!

СЕНЯ. Катю тебе, Губошлеп? Вот это видел? Через мой…

АНТИПОВ (вскакивает). Да раньше за такое — стрелялись! Через платок!

СЕНЯ. Стрелялись. Точно! Гришка, чуть не забыл! Машина открыта, Князь?

АРХИПОВ (нажимает кнопку на брелке, ворчит). Открыта, открыта…

АНДРОННИКОВ. Еще пара опусов.

АРХИПОВ. Да Гришке книг и так девать некуда…

СЕНЯ (уже с порога). Ваша эстетическая позиция, Князь, интересна постольку, поскольку у вас есть бабки! (Смеясь, уходит.)

АРХИПОВ. В одно ухо влетает, в другое вылетает.

АНДРОННИКОВ. Зая.

АРХИПОВ. Ничего святого нет у человека. (Мрачно наливает.) За мужскую дружбу, мужики. Поехали.

Пьют. Сеня возвращается.

СЕНЯ. Ой, ребята, вышел я, на снег побрызгал… Смотрю в небо — там звезд!.. (Протягивает Грише духовой пистолет.) Дарю! Стреляет — как настоящий!

Одноклассники набрасываются на пистолет, рассматривают его, заряжают. Первым стреляет Гриша, по пустым бутылкам, все время промахивается. Сеня, Антипов выхватывают у него пистолет, тоже стреляют мимо. Веселье возобновляется, все пьют, палят из пистолета. Наконец он достается Архипову. Почти не целясь, Архипов разбивает несколько бутылок.

ГРИША (в восторге). Ай да Князь! (Ставит себе на голову бутылку.) Огонь! Пли!

Архипов сбивает выстрелом бутылку с Гришиной головы. Рядом с Гришей становится Антипов, поворачивается спиной.

АНТИПОВ. Сильно бьет? В жопу мне стреляй, Князь!

АРХИПОВ. В жопу сам себе стреляй. (Отталкивает от себя пистолет.) Мужики, в тир ко мне приедете, вот где отдохнете. Из автоматического оружия, из гранатометов, из противотанковых винтовок… А в жопу пусть Лифчик стреляет. Бери, целься!

АНДРОННИКОВ. Никогда не брал в руки оружия и не буду. (Ему суют пистолет, он прячет руки за спину.)

АНТИПОВ (подбегает к Андронникову, целует его). А я ни разу в жизни человека по лицу не ударил!

СЕНЯ. Лифчик, давай анализы сдадим послезавтра, а? Губошлеп, садись. Хозяин тост скажет.

ГРИША. Товарищи!

ВСЕ. Уже хорошо!

ГРИША. Нет, в пушкинском смысле… Товарищи, выпьем за наше поколение. Мы не совершили ничего героического. Зато когда у нас будут дети — у Князя уже потомство, — мы не станем шпынять их, как нас шпыняли: мы в твоем возрасте… За столько лет — ни одного подвига…

ВСЕ. Не, Гриш. Мы не будем за такое пить. Ну тебя, Гриш! Мы отдыхать приехали.

АНТИПОВ. За нас, за миленьких!

СЕНЯ. И чтоб помнить только хорошее! А все плохое давайте не помнить, ребята!

Все чокаются, пьют, потом возобновляется беспорядочная стрельба, потом меркнет свет. Выстрелы становятся редкими, и в полной уже темноте раздается последний выстрел. Долгое время стоят тишина и мрак. Наконец, светает. Гриша, Антипов, Архипов лежат головами на столе, Сеня сидит на стуле в неестественной позе. Один лишь Андронников спит в кровати.

Сцена вторая Просто Порфирий

Порфирий один с книгой.

ПОРФИРИЙ (читает). Устанавливать порядок, объединять сердца… (Потягивается.) О-хо-хонюшки-хохо…