Крик души

— Не беси меня, — грубо, сквозь плотно сжатые губы выдохнул Антон ей в лицо. И она поняла, лучше его сейчас не злить, опасным блеском блеснули серые глаза, в этот миг превратившиеся в маленькие щелочки и ставшие почти черными. — Не беси, слышишь?.. — повторил он, и Даша наклонилась вниз, спиной ощущая боль во всем теле, но поморщиться от неудобства себе не позволила. — Я действительно надеюсь, что тебе понравится, — отточено выговорил он, заглядывая в ее глаза, а на самом деле, проникая в душу. — Потому что, если тебе не понравится, я умываю руки, — он окинул девушку колким взглядом и добавил: — Плевать, нравится тебе или нет, все равно ты будешь здесь жить!

— Тогда зачем спрашиваешь? — спросила Даша, не отводя от него глаз. Губы ее сжались, дыхание рвалось через нос тяжело и рвано. — Если тебе всё равно, мне и подавно. Это ненадолго! — жестко толкнула она его словами. — Я под этой крышей ненадолго, — пояснила она едко и, будто стараясь добить его окончательно, с мнимым равнодушием бросила: — А жила я и в более мерзких местах, чтобы на что-то жаловаться. Не дождешься!

Он ничего не ответил, молча продолжая нависать над ней, подавляя силой и глубиной своей злости. И по тому, как расширились его ноздри, будто мужчина пытался сдержаться и не заорать на нее, Даша поняла, что снова его разозлила. И осознала, что снова выиграла. Сколько уже? Три — ноль?!

Отстранился он от нее так же стремительно, как и наклонился. И дышать мгновенно стало легче.

Она выпрямилась, а он, не говоря ни слова, резко повернулся к ней спиной и, перешагивая едва ли не через три ступеньки, двинулся дальше. Мрачный, злой, раздраженный, большой и опасный.

Ее сердце билось очень сильно, ноги отчего-то стали ватными, словно недвижимыми, но она пошла за ним, забыв о том, чтобы осматриваться по сторонам.

Квартира Антона была довольно-таки уютной и мило обставленной, несмотря на то, что являлась его холостяцким пристанищем. А, может, вовсе и не холостяцким? Что она об этом знает? Ничего. С тех пор, как узнала, что он предал ее и дядю Олега, она не следила за его жизнью. Вдруг он уже женился? Тогда где жена? Неужели позволила ему взять Дашу под опеку? Или он с ней вообще не советовался, просто поставив перед фактом, как вчера сделал это с самой Дашей?!

Нет, вряд ли он женат, решила вдруг она. Девиц у него, наверное, хоть отбавляй, а вот жена вряд ли есть.

Погруженная в свои размышления, девушка не сразу осознала, что Антон остановился перед большой белой дверью, а сама она сделала это неосознанно, и громкий мужской голос заставил ее встрепенуться.

Он распахнул дверь, представляя Дашиному взору большую, но уютную, богато обставленную комнату.

Такого она увидеть никак не ожидала, а потому изумленно пробегала глазами и по двуспальной кровати, застеленной, как девушка подозревала, шелковыми простынями, и по объемному деревянному комоду, и по высокому двустворчатому шкафу, и по широкому окну в английском стиле с низким подоконником.

Здесь она будет жить? А уж не шутит ли этот мужчина, с кислой миной сейчас застывший рядом с ней?!

И словно в подтверждение того, что шутить не намерен, Антон, отступая в сторону, заявил:

— Вот твоя комната, — и, не глядя на девушку, уставился в пространство. — Ванная одна, на первом этаже.

Даша была поражена. Не ожидала она, что вместо маленькой темной коморки он поселит ее в царских хоромах! И как теперь на всё это реагировать? Какой реакции от нее ждет он?!

— Мило, — после короткого, беглого осмотра заключила Даша, вскинув брови и поджав губки.

Она заметила, как дернулся Антон, задетый ее словами, хотя и промолчал, не подавая виду. Поставил ее сумку на пол и, засунув руки в карманы джинсов, скривился. Не выдержал все-таки…

— Мило, — язвительно передернул он, по-прежнему не глядя на нее. — Евро-ремонт, деточка. Вся мебель по специальному заказу, стеллаж из красного дерева и кровать из кедра. А ты мне… мило?! — он стиснул зубы. — Что ж, от тебя, по всей видимости, мне ничего иного ожидать и не приходилось.

На самом деле, было больше, чем мило. Комната была великолепной, но сообщать об этом Вересову Даша не собиралась. Он сам затеял эту войну, что ж, — получай!

А потом, когда она решила, что смогла его уязвить, он ударил ее своими словами:

— Сюда должна была переехать не ты, — грубо, жестко, со злостью выговорил он. — Но ты свалилась на мою голову и спутала все карты!

Смерил ее презрительным взглядом с головы до ног, а Даша вдруг разозлилась. Ярость забилась в ней, заклокотала ненависть, боль и обида пронзили насквозь. Она ответила на его презрение.

— Неужели очередной пассии разрешено было сыскать твое уважение настолько, — едко выдала она, — что ты разрешил ей посетить сие жилище?!

Глаза его сузились, на скулах заходили желваки, он просто взбесился, но Даша и сама понимала, что перегнула палку. Только вот виноватой себя ничуть не чувствовала, он сам напросился!

— Ты забываешься, деточка, — прошипел он сквозь зубы, шагнув к ней.