Крик души

— Что мне делать? — прошептала она. — Все будут считать, что я поступила ужасно, если я вернусь, когда у Никки такие неприятности? Однако, если я профессионал, а я должна им быть…

Спенс перебил ее:

— Прямо сейчас продолжать съемки фильма — лучшее, что ты можешь сделать для всех нас. Тогда мы с Дэвидом не будем так корить себя за то, что всех подводим.

Кристин чуть не улыбнулась от облегчения.

— Ты прав, — объявила она и, взяв телефон, сообщила Дрейку: — Я приеду в Лондон следующим поездом, так что к полудню уже появлюсь в гримерке.

— Умница, — пробормотал Дрейк. — Передай трубку Спенсу, хорошо?

— Да, слушаю, — сказал Спенс, когда Кристин торопливо вышла из комнаты, чтобы начать упаковывать вещи.

— Я хочу, чтобы ты держал меня в курсе, — сказал ему Дрейк. — Сообщи мне, если что-то понадобится, хорошо?

— Спасибо, — сказал Спенс. — Я очень ценю это.

После того как он положил трубку, Дэнни вновь вернулся к вопросу о родителях Никки.

— Им нужно сообщить о Заке, — решительно заявил он, — но я думаю, что мы должны попытаться узнать у Никки, что еще она хотела бы им передать.

— Ты прав, — согласно кивнул Спенс, — потому что, если полицейские поймут, что совершили ошибку, и в конце концов выпустят Никки сегодня же, не будет никакой причины посвящать ее родителей во все это.

— Ну, и как мы у нее спросим? — задумался Дэвид. — Если они никому не позволяют видеться с ней…

— Мы должны будем узнать, кто ее адвокат, — предложил Спенс.

— Или, — внес свою лепту Дэнни, — мы могли бы отвезти в полицейский участок чистую одежду и спросить, можем ли мы передать вещи Никки.

Спенс и Дэвид переглянулись. Это уже походило на план.

— Даже если они скажут, что мы не можем увидеть ее, — продолжал Дэнни, — ей, наверное, так или иначе пригодится одежда, потому что она ничего не взяла с собой прошлой ночью.

— Есть только одна проблема, — заметил Спенс, — они могут не позволить нам войти в дом, чтобы взять вещи.

— Тогда мы купим новые, — объявил Дэвид. — Мы можем заехать в торговый центр «Броудвок» по пути туда.

Спенс уже был на ногах.

— О’кей, давайте отправляться, — подытожил он: ему не терпелось действовать, поскольку теперь у него наконец появилась четкая задача.

Когда они подошли к двери, Дэвид сказал:

— Вы идите, а я должен поговорить с Кристин, прежде чем она вернется в Лондон. Встретимся в участке.

Спенс уже выходил через ворота, то есть находился вне пределов слышимости, когда Дэнни шепотом спросил у Дэвида:

— Это именно то, о чем я думаю?

Дэвид кивнул:

— Ты, случайно, не говорил Спенсу о том разговоре между Никки и Кристин?

— Нет, конечно, — прошептал Дэнни.

— Тогда и не говори — по крайней мере, пока я не узнаю, что она сказала полиции, когда давала показания. Если Кристи проболталась о том разговоре, у Никки будут очень серьезные проблемы.

Никки сидела на койке в своей камере, опершись спиной о стену, положив на колени экземпляр старого романа Ладлэма; книга была открыта, но Ники так и не начала ее читать. Женщина-полицейский, которая принесла завтрак, сказала:

— У нас тут нет настоящей библиотеки, но эта книга довольно неплоха, и, по-моему, все страницы на месте.

Никки вежливо поблагодарила ее, а затем лишь молча наблюдала, как та уходит, и никак не могла смириться с тем, что сама она не может вот так же выйти отсюда.

Женщина-полицейский оглянулась, закрывая дверь, и улыбнулась ей, словно говоря: «Возьми себя в руки, все будет хорошо». И Никки улыбнулась ей в ответ. Она продолжала считать, что, если будет доброжелательна и почтительна с окружающими, они наконец поймут, что перед ними не тот человек, который способен убить собственного ребенка, и тогда они, возможно, отпустят ее. Это был абсурд, и Никки знала, что так не бывает; но, с другой стороны, если она будет вести себя так грубо и вызывающе, как это делали некоторые, судя по доносившимся ночью звукам, ей это тоже мало чем поможет.

Она не стала есть кукурузные хлопья и булочку, которые ей дали, и не притронулась к кофе. Сейчас был неподходящий момент, чтобы снова начинать употреблять кофеин, как бы ей того ни хотелось. Приступ диареи не доставляет никакого удовольствия даже в нормальной ситуации; теперь же, когда у нее было лишь несколько клочков туалетной бумаги, а в дверь, расположенную прямо напротив унитаза, был вкручен глазок, чтобы контролировать каждое ее движение, это было еще неизведанной частью ада, которую ей не хотелось бы исследовать.