Крик горностая

Муж молчал. Дарина всегда считала себя успешной хранительницей очага — в ее семье не было серьезных конфликтов. Даже тогда, пятнадцать лет назад, когда все едва не рухнуло, она выступила миротворцем, заставила переговорить и соблюсти хоть какое-то внешнее приличие. Постепенно конфликт не забылся, но острые углы обтесались, муж с сыновьями стали общаться, вместе работать. В дом вернулся смех.

Оказалось, это была мишура. Хлипкое равновесие рухнуло, поглотив под руинами и мир, и спокойствие, и смех. «Скорая» приезжала в день по нескольку раз сперва из-за исчезновения Тиграна, потом от осознания, что он отказался сообщать семье, где он и что с ним, а потом… Совсем плохо стало после задержания Карена.

Марго прибежала сама и рассказала. Про фото, про Карена, про затею Тиграна. Она знала, что старший брат все эти годы продолжал общаться с той девушкой, Анной.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Поинтересовался муж, не оборачиваясь.

— Ты должен поговорить с Тиграном, все рассказать ему?

— Все? И о том, как я предлагал денег Анне?

— Это в первую очередь.

Гамлет долго молчал.

— Он меня проклянет.

— Ты сам себя проклянешь, если не исправишь то, что случилось.

Муж долго молчал. Его прямая спина на фоне светлого окна напоминала изваяние, непримиримый профиль темнел, и Дарина уже отчаялась убедить, найти нужные слова.

Внезапно муж будто бы стал меньше, ссутулился.

— Ты права. Я должен поговорить.

Он приехал в квартиру сына, долго звонил — Тигран не открывал, Гамлет даже решил, что того нет дома. Нажал на звонок еще раз.

И тогда дверь распахнулась.

На пороге стоял Тигран. В его глазах — только злость и отчаяние. Будто кто-то невидимый выворачивал его внутренности, скручивал их.

— Я же просил… — прошептал сын, с трудом размыкая губы. — Я просил. Оставьте меня хотя бы сегодня…

— Мне нужно поговорить с тобой. Это нужно сделать сегодня.

Тигран покачал головой, болезненно поморщился:

— Я знаю все, что ты хочешь сказать. И все, что хотел бы сказать — тоже.

Но он все-таки отошел от двери, тенью скользнул в комнату. Гамлет проследовал за ним. Он давно не был в квартире сына. Оказалось, в ней почти ничего не изменилось, ни обои, ни обстановка. Только на стенах темнели квадраты и прямоугольники — снятые со стен фотографии лежали тут же, на столе.

Тигран сидел в кресле, опустив голову и положив локти на колени.

Гамлет встал напротив него.

— Тигран. Я должен попросить у тебя прощения. За то, что вмешался в твою жизнь… И, получается, что сломал ее. Я не пытаюсь даже найти себе оправдание. То, что я хотел сделать, как лучше, служит слабым утешением.

Сын поднял на него взгляд, кивнул.

— Это все? Если все, то, уверяю, я тебя ни в чем не виню, свою жизнь я умело разрушил сам, но с тобой я это обсуждать не хочу. По крайней мере сейчас. Я предупредил коллектив, они пока справятся без нас. Как только я… смогу… мы обсудим все, что ты хочешь. Карена, вероятно, все-таки осудят, он убил человека, хоть и не намеренно. Но не думаю, что это будет большой срок. Как только он выйдет на свободу, я передам ему все дела… И уеду.

— Тигран, послушай меня. — Отец заметно волновался. Сделав несколько шагов по комнате, он снова застыл перед сыном. — Почему ты так и не нашел слов, чтобы извиниться за то, что было сказано пятнадцать лет назад?

— Это что-то бы изменило?

— Не знаю. Но ты даже не попробовал.

— Извиниться можно и нужно за то, что ты сделал или сказал неправильно. Но по сути я-то не изменил своего мнения, — Тигран прищурился. Какое-то странное, болезненное возбуждение охватило его. Чтобы было не видно, как дрожат его руки, он сцепил их в замок. — У нас все схвачено, отец. Только свои поставщики, только свои дизайнеры, только свои подрядчики. Отлично, если эти «свои» — совсем свои и принадлежат одной семье. И не важно, что другой дизайнер сделает лучше, ярче, свежее, он не свой, мы не примем его работу. Мы живем внутри своего круга, не выходя за него ни на полшага. И мне… мне душно внутри, отец.

— Почему же ты не ушел тогда? Почему вернулся и продолжаешь жить внутри этого круга?

— Потому что я сам внутри этого круга и до смерти боюсь оказаться за его пределами, оказаться ненужным ни там, ни здесь. Понимаешь? Отсутствие конкуренции, борьбы, лишает роста. Я не ищу лучшее решение, я ищу своего исполнителя. Вот ты удивился тому дебильному контракту с сантехникой? Были другие компании, которые бы сделали сами, лучше, из оборудования другого производителя, у которого склады здесь же, в городе. И своя служба доставки, представь. И цены не выше. Но мы заказывали у своего. И этот «свой» в итоге сделал через задницу, так, как удобно ему. Потому что ему тоже не надо стараться, ведь он знает — он внутри круга, и как бы он не облажался, мы все равно останемся его заказчиками.

Он помолчал.

— Тогда, пятнадцать лет назад, ты велел мне найти жену, из своего круга, помнишь? И ты не подумал, что я люблю другую…

— Почему ты не говорил об этом раньше?