Крик молчания

Когда он снова повернулся к ней, она сделала шаг вперед и прижалась к нему своим возбужденным обнаженным телом. В ответ он простонал, поднял ее руки на свою шею и захватил ее губы в лихорадочном поцелуе. Его руки прошлись по ее обнаженной спине и опустились на женственно податливую плоть ее ягодиц. Он начал прижимать ее ближе и ближе к себе, толкаясь своей возбужденной плотью. Всем своим существом она ощутила, что хотела его, и именно сейчас!

Когда одна его рука опустилась, захватила ее левую ногу, подняла ее высоко, открыв доступ его твердости к мягкой влажной плоти между ее бедрами, она застонала от облегчения. Ощущение притирания этой твердости к ее телу было невероятно возбуждающим. Но вскоре этого уже было недостаточно… Не совсем достаточно… В тот миг когда она хотела попросить его взять ее, он поднял всю ее с ковра и одним движением проник в ее естество.

Задохнувшись, Одри оторвала свой рот от его губ, глаза ее расширились от удивления и удовольствия. Он застонал и улыбнулся ей глазами с полуопущенными веками.

— Надеюсь, тебе так же приятно, как и мне.

— Да, — вздрогнула она в ответ. — О, да… Держа ее обеими руками за ягодицы на весу, он повернулся и опустился в сидячее положение посредине дивана, посадив ее верхом на себя. Чем глубже ее согнутые коленки погружались в мягкую кожу, тем глубже его плоть погружалась в нее. Она закрыла глаза и задрожала от эмоционального и физического экстаза.

Эллиот — ее любовь… ее любовник.

— Люби меня, Одри, — хрипло потребовал он.

Он сказал, чтобы она любила его? Но… но как именно? Для нее все было внове, новая позиция, новое…

— Вот так! — потребовал он и, схватив ее за бедра, сделал ими сладострастный круг, медленно подняв и опустив их.

— О, боже, — прохрипел он.

— О, боже, — повторила она за ним, изумленная ощущениями, которые пронзали ее насквозь.

И все же она была не в состоянии проделать это по собственной инициативе. Ей это казалось слишком… развратным. Эллиот повторил несколько раз свое требование, и вскоре Одри была охвачена диким ощущением растущего наслаждения и напряжения, которые на знали никакого торможения. Постепенно она забыла о своей застенчивости, об опасении, что ее посчитают развратной. Она стала внутренне неистовой. Ей пришлось двигаться все быстрее и быстрее, она откинула голову назад и раздвинула губы в ожидании конца этого безумно эротического путешествия. Ибо он был не за горами, понимала она.

И он наступил, почти напугав ее своей интенсивностью, когда каждое нервное окончание, казалось, заколебалось на лезвии ножа, а всю ее разорвало пополам. Выдох за выдохом вырывался из ее горла.

Эллиот тоже вскрикнул, и она почувствовала его облегчение, теплый вибрирующий поток, когда его тело, казалось, слилось еще теснее с ее собственным.

Она упала вперед, прижавшись щекой к его плечу, глубоко дыша всей грудью. Понадобились века, чтобы наконец успокоилось сердцебиение, и одновременно ее начало обволакивать удовлетворение. Руки Эллиота обвились вокруг ее спины я тесно прижали ее.

— Ты просто фантастична, знаешь, — мягко проговорил он.

— Никогда не думала, — прошептала она, прижавшись к его плечу.

— Никогда не думала, что фантастична?..

— Нет, никогда не думала, что секс может быть таким…

Она сделала долгий дрожащий выдох, приникая мягкими губами к его коже.

— Это был не секс, а любовь. Мы занимались любовью…

Эмоции образовали ком в ее груди, а на глаза навернулись слезы. Он продолжал оставаться галантным рыцарем… постоянно говоря и делая именно то, что нужно. Чего же еще могла желать женщина?

Ее голова дернулась вверх. Одри была полна решимости не допустить, чтобы голубые мечты школьницы испортили время, которое она проводила с Эллиотом. Ибо кто знал, как скоро оно кончится. Эллиот постоянно настаивал на том, чтобы она сама принимала решения, формировала свое собственное будущее. Так вот ее будущее должно начаться с настоящего, а настоящим был Эллиот.

— В чем дело? — спросил он, видимо удивленный выражением решимости на ее лице.

— Эллиот…

— Да?

— Как… как…

У нее пересохло во рту, храбрость покинула ее. Омерзение к самой себе заставило ее опустить глаза. И это называется формировать собственное будущее! Она не могла даже признаться вслух о своем желании.

— Как-что? — подначивал он. — Ну же, Одри, говори. Могу тебя заверить, что меня не так-то легко шокировать.

Храбрость вернулась к ней, и она подняла голову, но тут же покраснела, встретив его пляшущий взгляд.

— Я… я собиралась спросить… — она проглотила слюну прежде, чем продолжить, — как скоро мы могли бы повторить это?

Он мягко рассмеялся, его глаза засверкали, когда он наклонился и запечатлел легкий поцелуй на ее губах.

— Ну, вообще-то ты оказала на меня довольно опустошающее воздействие, маленькая шалунья. Скажем так: вероятно восстановлюсь к тому времени, когда мы примем нашу ванную.

Ее глаза широко распахнулись.

— Нашу ванную?

— Да, нашу, — твердо сказал он, поднялся на ноги и понес ее наверх по лестнице.